— Сеньор Ордас ошибается, полагая что я из ацтеков, — ответила Малинче. Она подняла голову и глянула прямо в глаза Диего. — Я из другого племени, хотя мы все говорим на одном языке. Теночки — вот как правильно называются ацтеки. Они сами нарекли себя выходцами из неизвестно где расположенной страны Астека. Пришли они к озеру Тескоко четыре эры назад,[31]поселились там и долгое время находились под властью другого сильного племени кулуа. В одной из битв теночкам повезло — они взяли в плен три десятка врагов из племени шочимилко, отрезали им уши и предъявили их владыке Кулуакана Кошкошу. В ответ обрадованный Кошкош выполнил их просьбу и согласился выдать за вождя теночков свою дочь. Дело было весной и перед свадьбой, чтобы умилостивить богиню Тоси, теночки содрали с невесты кожу, главный жрец натянул её на себя и в таком виде встретил пожаловавшего на свадьбу отца несчастной девушки. Месть Кошкоша была жестока, он приказал своим воинам истребить теночков всех до единого. Только малой их части удалось бежать на остров, где они через какое-то время построили два города — Теночтитлан и Тлателолько. С той поры каждый бандит в долине Мехико, в Оахаке, в Пуэбло знал, где может найти укрытие. Все, кого изгоняли из родных племен, находили пристанище в Теночтитлане.

Ядовитое семя дало всходы, и две эры назад теночки, объединившись с Тескоко и Тлакопаном, сокрушили самый сильный город на озере Аскапоцалко. Плоды победы в основном достались теночкам и в образовавшемся союзе трех племен, трех городов они взяли верх. Теперь военная добыча и пленные делятся так — по две пятых получают Теночтитлан и Тескоко и одну пятую Тлакопан. С той поры теночки, прозвавшие себя ацтеками, возомнили, что на плечи их народа возложена священная обязанность хранить и беречь порядок, существующий в мире…

Мой отец, сеньор Ордас, был правителем небольшого, но древнего племени. Родилась я богатстве, отец очень любил меня. Детей у моих родителей больше не было, поэтому мне решили дать достойное образование, на чем особенно настаивал мой дедушка. По происхождению я вполне могла рассчитывать стать второй женой правителя Теночтитлана. Но счастье так мимолетно… Когда мне исполнилось десять лет, отец мой умер. Мать скоро вновь вышла замуж и родила мальчика. Теперь я никому не была нужна наоборот, только мешала. Чтобы не было споров о престолонаследии, мать посадила меня в темную комнату и держала там около двух недель. Потом объявила людям, что я умерла. Вместо меня похоронили какую-то умершую девочку, а меня продали в рабство купцам из Хиканалко с условием, что они продадут меня как можно дальше от родных мест. Так я попала в Сеутлу. Теперь мой отчим верой и правдой служит Мотекухсоме и тот принял его, преступника, с почестями. Сеутла свободна до той поры, пока владыка Теночтитлана не обратит на неё свой взгляд. Там уже побывали купцы из Мехико. Они вели себя, как хозяева. Один из них заметил, что я вполне подхожу для жертвы, которую следует принести богине Тоси. И ликом, и фигурой… В следующий приезд он обязательно купит меня для торжественной церемонии. Я, сеньор Ордас, не хочу, чтобы с меня живой содрали кожу. Тем более теперь, когда свет истины засиял передо мной, и я услышала животворящее слово Спасителя нашего, Иисуса Христа. Я царского рода, сеньор Ордас, так что ваше обращение ко мне правомочно, тем более, что теперь мы все братья и сестры. Обретя истину и надежду на спасение, я обрела уверенность, что пролитию крови и прочим злодеяниям теночков больше не будет места на земле. Поверьте, я много думала об этом, советовалась с падре Ольмедо и сеньором лиценциатом Диасом. Покаялась в жажде мести. Они помогли мне освободиться от этого греха, однако дьявольские козни теночков должны разрушены. Погрязшие в дьявольском грехе пролития крови обязаны быть наказаны. Езус Мария, разве не в том и ваш священный долг, сеньор Ордас?

Тот не ответил.

Никто ей не ответил. Поверьте, в ту минуту каждый из нас желал только одного — добраться до проклятого Теночтитлана и сокрушить это обиталище дьявола. Никто из нас даже не вспомнил о золоте. Кроме меня… Я задержал в своей палатке Ордаса и мы с ни поговорили по душам. Сошлись на сотне кастельянос, которые я тут же отсчитал ему с условием, что он больше не будет мутить воду. Эскобар обошелся мне куда дешевле, а вот Хуану де Леону Веласкесу, в виду знатности фамилии пришлось приплатить. Они оказались людьми слова и храбро сражались до самого конца, причем не раз в битвах, наблюдая за ними, я замечал то выражение на их лицах, с каким они слушали рассказ донны Марины. На лицах всех других офицеров — да и солдат — тоже.

В начале июня Кортес с войском выступил из лагеря. Шли походным строем, впереди боевое охранение, по бокам цепь дозорных. Скоро местность начала обсыхать, исчезли болота, воздух очистился от ядовитых испарений, тогда весь букет чудных запахов тропического леса обрушился на солдат. Роты шагали по проторенной отрядом Альварадо дороге, по обе стороны которой стояли вековые деревья, от корней до верхушек украшенные фестонами вьюна, винограда с вишневого цвета гроздьями, всевозможными павиликами и лианами. Заросли колючих алоэ перемежались с шиповником, жимолостью и розовыми кустами. Чуть в сторону от дороги чаща сгущалась — там царили густые зеленые сумерки, а здесь, на свету, в глазах рябило от обилия попугаев. Каких только расцветок здесь не попадалось! Рои крупных, размашисто взмахивающих крылами бабочек кружили между деревьями. Пение птиц и словами не описать!.. Те, кому довелось побывать в джунглях Дарьена, утверждали, что так сладко заливаются обыкновенные дрозды, а между ними, случается, попадаются птахи замечательной раскраски. Настоящие кардиналы!.. Спустя несколько часов передовой дозор добрался до широкой реки, через которую во время предыдущей экспедиции сеньор Педро так и не решился переправиться. С высокого берега открывался вид на райские заречные места — там джунгли были пореже, побольше открытых пространств. Вдали была заметна нарезка полей, кто-то поглазастей усмотрел в той стороне пальмовые крыши индейских хижин. После короткого совещания дон Эрнандо приказал переправляться через реку. Глашатай ещё раз объявил солдатам, чтобы никаких обид и притеснений местному населению не чинить, грабежей не допускать, за мародерство смертная казнь. Люди поворчали и тут же принялись валить деревья, вязать плоты. Берналь Диас вплавь переправился через реку, потом так и маршировал мокрый, освежившийся. С передовым охранением он вошел в первую деревню.

Жителей здесь не было. В домах все брошено. Берналь в одной из хижин нашел местные книги. Непонятные цветные знаки нарисованы на здешней бумаге и сложена она была, как у них в Кастилии складывают штуки сукна гармошкой.

То же повторилось и во второй деревне, и в следующей по счету. До ночевки войско успело миновать пять брошенных поселений. Никаких особых происшествий не было, разве что солдат Зурита был пойман на воровстве и по приказу дона Эрнандо вздернут на ближайшем суку. Пройдохе повезло скакавший мимо Педро де Альварадо перерубил мечом веревку, и Зурита с выпученными глазами свалился под ноги своих товарищей, которым было поручено исполнить приговор. Как потом дон Педро объяснялся с Кортесом, в ротах так и не прознали, но все сошло с рук. Правда, после этого случая никому и в голову не приходило стащить что-нибудь из этих жалких хижин, тем более, что особые команды в присутствии королевского нотариуса реквизировали съестные припасы, о чем каждый раз составлялся особый акт. Ребят в тот вечер накормили до отвала — в первый раз за много дней. На сытый желудок и разговоры пошли веселее, только Зурита помалкивал и все щупал след на шее. Его похлопывали по плечам, советовали — не вешай нос, все там будем. Потом у костров запели… В такой замечательный вечер не хотелось верить в худое. Впервые в ночи почти не было слышно сдавленных вздохов, криков во сне, горячечного бреда. Все спали одетыми и обутыми, с оружием под рукой. Воздух был свеж и прохладен, земля суха и необыкновенно щедра на тепло. О такой постели можно было только мечтать…