Василий ничего не ответил, пошел одеваться. Уже у дверей сказал:

– Если бы я тебя не любил…

– То что было бы?

– Побил бы!

– Так бей! Можешь даже забить до смерти! – вспыхнула Варя. – Может, мне бы легче стало!

Василий выскочил из хаты, громко стукнув дверями. Варя опять посмотрела в окно. Старая, неряшливая, какая-то расхристанная хата Петуховых примостилась за пошатнувшимся плетнем напротив дома родителей, но и отсюда девушке ее хорошо было видно. Вскоре Варя заметила Олесю, которая выносила из хаты дырявые половики. Олеся бросала их на снег, и от них вздымался столб пыли. Девушка долго трясла дорожки, потом простелила их и принялась чистить снегом. Маленькими покрасневшими ладошками она насыпала снег на половики, а потом тщательно сметала его веником. Вскоре выросла целая куча грязного, даже черного снега.

«Старается угодить свекрухе, – подумала Варя. – Долго придется ей чистить гадюшник Ониськи. В той вонючей хате грязи столько, что нужно лопатой выгребать».

Варе жалко было Олесю, хотелось бросить все и пойти ей на помощь, но она не имела на это права. Олеся вошла в ту хату невесткой, поэтому должна быть покорной и работящей. С грузом на сердце Варя отправилась доить коров.

Под вечер, когда Василий пошел проводить своих родителей, Варя опять начала выглядывать в окно, надеясь увидеть Олесю. Несколько раз она подходила к окну, но девушки не было во дворе. Поневоле Варя загляделась на избушку напротив. Там вел уединенную жизнь дядя Костя. Мужчина был участником гражданской войны, откуда вернулся с искалеченной осколками левой рукой. Дома узнал, что уже вдовец.

Дядя Костя так и не привел в хату новую жену. Возможно, стеснялся своего увечья, но поговаривали, что у него больные легкие. Частенько утром он выходил во двор, садился на завалинку и подолгу натужно кашлял. Несмотря на то что мужчина мог работать лишь одной рукой, его старенькая хатка всегда была опрятна и чиста, во дворе и вокруг двора заметено, нарубленные дрова аккуратно сложены под сараем. Около плетня на улице хозяин сделал длинную деревянную скамью. По вечерам он одиноко сидел на ней, попыхивая папиросой, а когда кто-то садился рядом, перебрасывался словцом и шел домой. На длинной скамье в воскресенье собиралась молодежь с улицы, чтобы пообщаться, потому что здесь можно было укрыться от дождя – под старой ивой. И хотя в селе почти не росли ивы, эта была старожилом и под своими ветвями наблюдала за поцелуями уже не одного поколения влюбленных.

Варя задумалась, поглядывая на двор соседа, и не сразу обратила внимание на двух мужчин, которые вышли из хаты. Она всмотрелась в сумерки. Странно. К дяде Косте почти никто не заходил, тем более на ночь глядя. Вспышка от прикуренной папиросы осветила лицо соседа. Гость пожал ему руку, и дядя Костя вернулся в дом. Девушка узнала второго мужчину сразу, когда тот вышел со двора и встал, подперев спиной иву. От ее горячего дыхания вспотело стекло, и фигура Андрея растворилась, как в тумане. Варя отшатнулась от окна. Казалось, что в звонкой болезненной тишине комнаты слышно гудение сердца, которое готово было разорвать грудь.

Варя долго не зажигала лампу. Она сидела, будто каменная глыба, неспособная шелохнуться. Она чувствовала себя заключенной в своем доме. Почему Андрей приходил к соседу? И зачем стоял под ивой, всматриваясь в ее окна? Зачем касаться незажившей раны? Может, он случайно, невольно посмотрел в эту сторону?

Варя поднялась. В голове шумело. Она бросила взгляд в окно – Андрей стоял на том же месте. От боли хотелось выть. Он почти рядом. Нужно сделать с десяток шагов – и можно будет хотя бы взглянуть ему в глаза, коснуться его больших ладоней, одновременно сильных, и мягких, и добрых.

Варя тихо двигается к дверям, но вдруг они сами открываются и перед ней появляется темная мужская фигура. Варя вскрикнула от испуга и провалилась в темноту.

Когда опомнилась, у ее кровати сидела мать.

– Как ты, доченька? – мягко спросила.

– Кто это был? – хриплым слабым голосом произнесла Варя.

– Где?

– В сенях.

– Так это же Василий вернулся домой, только приотворил двери, а ты и упала.

– Василий?

– А кто же еще?!

– Василий, – прошептала Варя. Это пришел ее муж, а она подумала… Правда, кто еще может зайти в хату?

– Ты не больна? – заботливо спросила мать.

– Нет. Откуда вы такое взяли?

– Потому что и на свадьбе потеряла сознание, и сейчас. Или, случайно, не беременная? – почти шепотом.

– Ой, мама! – отмахнулась Варя. – Идите уже домой, со мной все в порядке.

Варя подала Василию ужин, сама есть не захотела. Почему-то ничего не лезло в рот. Муж пошел спать, но Варя не спешила в постель. Дождавшись, когда тот засопел во сне, тихонько, чтобы случайно не разбудить, легла рядом. Андрей взбудоражил в ней воспоминания, хотя они и не угасали. Варя чувствовала: впереди пустота, но есть в потайном уголке души воспоминания о пылких ночах любви. Она жила этими ночами, когда никто не мешал погрузиться в них до конца. Но сейчас ей почему-то вспомнился тот вечер, когда она впервые посмотрела на него не как на односельчанина, а как на юношу. Это было накануне Ивана Купалы. Из рассказов бабушки Варя знала, что в ночь на Ивана Купала нельзя спать, потому что по земле ходит Счастье. А Улянида еще рассказала, что деревья в эту ночь могут переходить с места на место, между собой разговаривают животные и травы. Как же можно было усидеть дома в такую таинственную ночь?! Родители Варю отпустили на гуляние у озера, поэтому они с Ганнусей вечером побежали на луг, чтобы чего-нибудь не прозевать.

Вместе со старшими девушками Варя в венок вплетала мяту, чабрец, васильки и любисток. Пока парни собирали хворост на костер, она с подружками украшала цветущими венками и разноцветными лентами чучела Купалы и Марены, даже лично одела на Марену бусы из баранок. А когда пришло время поджигать хворост, Варя наклонилась, чтобы подбросить в кучу сухую ветку, – и за той же самой веткой потянулся высокий юноша. Варя нечаянно коснулась его руки и встретилась с ним взглядом. Это было как удар молнии! Они смотрели друг другу в глаза, видя одну нежность. Дальше было все как в красивой сказке. Девушки пели купальские песни, трещал хворост в костре, рассеивая мириады светящихся искорок, потом водили по ходу солнца хороводы, пускали сверху в воду обмазанное смолой и подожженное старое колесо от телеги, обильно украшенное ветками. Когда в костре притух огонь, Варя разогналась и прыгнула через него, не забыв сказать: «На силу, на здоровье, на урожай!» И опять искала глазами Андрея. Он подскочил внезапно сзади, крепко схватил ее за руку, они побежали к костру, прыгнули вместе, а он задержал ее руку. Было почему-то стыдно, но так приятно! Потом они топили в озере Марену и пускали веночки. Парни начали брызгать на девчат водой, те в свою очередь решили их тоже облить. Ребята поймали Ганнусю и потащили бросать в воду. Она визжала, девушки кинулись на помощь. Варя уже была мокрая, но намеревалась выручить подругу, когда перед нею встал Андрей.