После этого капитан Ладу еще раз порекомендовал Мата Хари найти Монури в полицейской префектуре, чтобы получить визу для поездки на родину. 9 ноября 1916 года актриса села в Виго на пароход «Голландия».

Далее Мата Хари поведала Бушардону о своих приключениях в Фалмуте:

«Меня сняли с корабля и повезли в сопровождении двух „суфражисток“ в Лондон. В Скотланд-Ярде в комнату, где я ожидала, вошел мужчина. Он назвал меня Кларой Бенедикс и приказал мне встать. Я запротестовала, как только могла. Но он по-прежнему называл меня этим именем. Меня привели в маленькую комнату, где у меня забрали все деньги и украшения. Затем меня четыре дня подряд допрашивали трое мужчин в форме. Привели бельгийца, говорившего со мной по-голландски. У него хватило нахальства заявить другим, что я, мол, разговариваю с немецким акцентом.

На четвертый день трое мужчин сказали:

– Теперь мы знаем, что вы не Клара Бенедикс. Вы можете идти, но вам нельзя отправляться дальше в Голландию. Это общее правило в Англии, распространяющееся на всех голландцев. Вам следует вернуться назад в Испанию.

1 декабря в Ливерпуле я села на борт парохода „Арагуйя“, а 6 декабря сошла с него в Виго. Там, в отеле „Континенталь“, я узнала, что Клара Бенедикс – известная немецкая шпионка, которая часто бывала в Испании».

Как объяснила Мата Хари, о том, кто такая Клара Бенедикс, ей сказал Мартиаль Казо, француз, служивший секретарем голландского консула в Виго. Она рассказала Бушардону и о супругах Аллар на борту «Голландии», указав, что муж будто бы шпионил на англичан, а жена – на немцев.

На следующий день Мата Хари случайно встретила Казо в городе. Он спросил, не хотела бы она «для русских» отправиться в Австрию.

– Я потребовала один миллион и сто тысяч франков, – заявила Мата Хари Бушардону. Но добавила, что насчет суммы «в большей или меньшей степени пошутила». Казо сумма, естественно, показалась слишком большой. Очевидно, он не понял, что это шутка. Тогда Мата Хари разъяснила ему, что если бы она смогла «спасти сто тысяч человек», то разве «каждая голова не стоила бы десять франков»? Казо возразил, что «русские, кроме того, договариваются с американцами, а те сделали бы это за меньшие деньги». Как можно понять, речь шла о репатриации на взаимной основе между Россией и Австро-Венгрией интернированных гражданских лиц и инвалидов из числа военнопленных. Но ей все равно следовало ехать в Мадрид, где кто-то должен был показать ей вторую половинку визитной карточки Казо (первую половинку он вручил ей при встрече).

Наивная куртизанка думала, что следователь действительно заинтересован в установлении истины! У Бушардона в голове уже сложился дьявольский план. Он писал в мемуарах, что «в Виттеле, куда она поехала якобы ради лечения, она занималась тем же, чем всегда, – с головой на подушке», то есть спала с бесчисленным множеством военных, от которых выведывала многочисленные секреты, которые потом передавала немцам. Во-первых, непонятно, какие такие секреты могла бы выведать Мата Хари у офицеров звена рота – батальон (более высокопоставленных в Виттеле просто не было). Даже если бы они ей что-нибудь разболтали, это могли быть данные, относящиеся к перемещению отдельных частей, то есть к тактической разведке. А такие данные сохраняют свою актуальность буквально в течение нескольких дней. Радио в то время еще было экзотикой, и агентуру радиопередатчиками не оснащали. Они могли работать только в посольствах. Добытую разведывательную информацию передавали с помощью курьеров, отправлявшихся в нейтральные страны. Такая поездка, с учетом подготовки и, в частности, получения необходимого разрешения, занимала явно больше недельного срока, поэтому посылать таким путем тактическую информацию не имело никакого смысла. Она устарела бы раньше, чем достигла германских штабов. Агентурная разведка Германии в самой Франции могла собирать и передавать только информацию о каких-то стратегических планах и долгосрочных внешне– и внутриполитических комбинациях, которая не утратила бы актуальности к тому моменту, когда могла достичь адресата. Однако недостаток этой информации состоял в том, что стратегические планы касались сравнительно отдаленного будущего, а потому постоянно менялись под влиянием тех или иных обстоятельств. А проследить за всеми этими изменениями у агентуры, как правило, возможностей не было. По этой причине особенно ценились информированные агенты в нейтральных странах. Они могли гораздо оперативнее передавать информацию, в том числе и тактического характера (например, о возможных атаках подлодками тех или иных судов). Однако источники получения информации о противнике в нейтральных странах были довольно ограничены. Прежде всего, такими источниками являлись дипломаты и переписка неприятельских посольств в этих странах, а также те лица, которые недавно побывали в странах враждебного блока, а теперь оказались в данной нейтральной стране. Однако такая информация тоже имела свои существенные недостатки. Путешественники, вернувшиеся из государств противника, как правило, не обладали действительно серьезной информацией.

Вследствие всех этих причин ни разведки, ни контрразведки стран – участниц Первой мировой войны не могли похвастаться особенно крупными достижениями. А это, в свою очередь, побуждало формировать дутые дела, чтобы продемонстрировать правительствам и публике свою эффективность. Потому и возникли дело полковника Сергея Николаевича Мясоедова в России, ложно обвиненного в шпионаже в пользу Германии и повешенного по приговору военного суда в 1915 году, и дело Маты Хари во Франции.

Главное же, следователь Бушардон сознательно врал и в своем следственном заключении, и в мемуарах. Он прекрасно знал, что за две недели, проведенных в Виттеле, Мата Хари спала только со своим любовником Вадимом Масловым, с человеком, которого она действительно любила. А тот ей никакой особой информации, кроме местоположения своей бригады, сообщить не мог. Но вряд ли германская разведка и без Маты Хари не обладала данными о дислокации частей Русского экспедиционного корпуса. Это давно уже должна была выяснить германская тактическая разведка на передовой.

Следующий допрос Маты Хари состоялся только 28 февраля 1917 года. На этот раз она рассказала, что дальше происходило с ней в Мадриде. Человек от Казо так и не появился. Тогда она написала длинное письмо капитану Ладу, сообщила о провале своей миссии и спросила, что делать дальше, поскольку она не может добраться ни до Голландии, ни до Бельгии. Она также написала Анне Линтьенс в Гаагу, чтобы та передала барону ван дер Капеллену, что ему не следует беспокоиться. Через пять дней она послала телеграмму в Виго и спросила Казо, стоит ли ей еще ждать, так как она собирается ехать в Париж. Тот сообщил, что «русские поехали в Швейцарию», и просил сообщить ему ее адрес в Париже.

Пока что Мата Хари решила поработать самостоятельно. Она попросила у портье ежегодник со списком всех аккредитованных в Испании дипломатов и нашла имя военного атташе, капитана фон Калле. Как она рассказывала Бушардону, «лишь позднее я узнала, что его за это время повысили до звания майора». Она написала Калле и сообщила, что хотела бы посетить его. Майор вежливо ответил письмом: «Мадам, я не имею чести знать вас, но я могу вас принять завтра, в субботу, в три часа дня». Никаких доказательств, что они были знакомы раньше, следствием найдено не было.