– Жизнь покажет. Пойдем, мать, я вам гостинцы передам.

Лаура сидела на том самом месте, где ее оставил Эрик и пыталась говорить о чем-то с Хельгой. Удивительно, но каким-то образом им удавалось понимать друг друга.

Хельге Лаура понравилась сразу. У нее сроду не было подруги. Равных в округе не водилось, а деревенских девок мать к ней не допускала. Вот и сидела круглый год девушка в огромном, неуютном, опустевшем после смерти отца и отъезда брата тереме. Рукоделие, хозяйство, да бесконечные разговоры с матерью – вот и весь досуг. Скука!

А Ирине до этого словно и дела нет. Да и не знает она, как иначе бывает. Ее забота – вырастить дочь, да выдать замуж, устроить в жизни поудобнее. Одна надежда у Хельги была – братец. Авось, возьмет он ее к себе. Там и посвободней будет, без материнского строгого ока, и мужа можно будет выбрать. Хоть и в строгости Хельга росла, да знала – по шепоткам служанок, по доносившихся из-за стен терема слухам – несладко жить с мужем постылым, нелюбимым. Вот коль Ладо сведет с молодым, горячим, милым другом... Да разве ж мать позволит?

– А что, сестричка, не хочешь ли ты взглянуть на то, что привез я из далекого Константинополя? – лукаво прищурившись, спросил Эрик.

Хельга тут же вскочила и поспешила к брату, забыв на время обо всем на свете, в том числе и о Лауре. А та сразу помертвела – в горницу вошла будущая свекровь.

Эрик тем временем раскрыл один из внесенных слугами сундуков и начал вынимать подарки. У Хельги глаза заблестели, щеки вспыхнули румянцем. Выхватив из рук брата отрез, она закружилась по горнице в пляске.

– Хельга, успокойся, – тут же одернула ее мать. – Невеста уж, а все как дитя малое держишься!

Хельга прекратила кружиться по комнате и встала возле матери, являя собой пример покорности и смирения.

– Ну вот, – довольно вздохнула Ирина, когда все подарки были осмотрены. – Приданое тебе знатное будет.

Хельга сразу как-то вся сникла, будто побитая собачонка.

– А что, сватался кто к Хельге? – спросил Эрик, поняв, что что-то произошло за время его отсутствия.

– Нет пока, но скоро, думаю, сватов пришлет, – ответила мать.

– Кто же это? – поинтересовался Эрик.

– Боярин Хват, – коротко ответила мать.

– Так он же Хельге в отцы годится!

– Ну так и что? Зато он человек богатый да знатный. Чего еще надо?

– Даже и не думай, мать! Хельге он не пара!

– Ты, сын мой, о своей судьбе беспокойся, а о Хельге позволь мне позаботиться, – зло ответила Ирина.

– Ты, мать, помни: без моего согласия Хельга замуж все равно не выйдет! – заявил Эрик и заметил, как загорелись надеждой глаза сестры.

– Или, может быть, Хельга, по сердцу тебе боярин Хват?

Девушка отчаянно замотала головой.

– Нет, нет, не по сердцу, это мама настаивает, чтобы я за него шла!

– За кого ж тебе идти? Да, в летах он. Зато богат, – фыркнула Ирина. – Оно конечно, братец твой тебя научит...

Он вон на рабыне жениться собрался.

– Ты, мать, думай, что говоришь! – не сдержался Эрик. – За что ты обижаешь нас? Но спорить я с тобой не хочу. Может, лучше мне уехать и не показываться больше в этом доме до конца своих дней?

– Может быть, и лучше. Тогда злая молва о твоей неразумной женитьбе обойдет этот дом стороной!

– Я забыл добавить, что Хельгу я забираю с собой, – добавил Эрик спокойно и увидел, как бледнеет лицо матери.

– Ты не посмеешь! – взорвалась она. – Ты не сделаешь этого!

– О, ты еще не знаешь, на что я способен! – холодно бросил Эрик. – Хельга, собирайся, ты едешь с нами.

– Никуда ты не поедешь, – тут же повернулась к Хельге мать.

Девушка стояла в полной растерянности, не зная, как ей поступать дальше.

– Ну же, собирайся, – поторопил ее Эрик. – Мы уедем сейчас же, и до темноты нам нужно добраться до Киева.

– Я сказала, что ты остаешься, – прошипела сквозь зубы Ирина.

– Поубавь свой пыл, мать, и Хельгу с толку не сбивай! Раз я сказал, что она едет со мной, значит, так оно и будет. Не дашь своего разрешения – силой увезу!

– Как сильно ты изменился, сын, – обиженно сказала мать. – Раньше ты не позволял себе таких вольностей по отношению к родной матери. Поездка не пошла тебе на пользу, впрочем, также, как связь с рабыней.

– Твой язык, мама, хуже змеиного жала. Постарайся его не прикусить, – ответил Эрик. – Хельга, у тебя совсем мало времени на сборы. Ты же слышала, что я сказал? Ты в любом случае едешь с нами, хочешь этого или не хочешь.

Только после этого девушка кинулась собирать вещи. Ирина же, поняв, что проиграла, круто развернулась и вышла из комнаты.

Лаура вздохнула с облегчением. Из всего произошедшего она поняла только, что мать очень сердита на Эрика, и подумала, что единственной причиной ее раздражения является она.

– Эрик, я совсем не понравилась твоей матери? – робко спросила Лаура, когда они остались в комнате одни.

– Моей матери вообще редко кто нравится, – ответил Эрик.

– Она была так сердита...

– Не волнуйся, большей частью она сердилась на меня.

– На тебя? – удивилась Лаура. – Чем же ты прогневал ее, мой господин?

– Есть на то причины, моя радость.

– Не будет ли слишком большой дерзостью с моей стороны спросить, какие причины ты имеешь в виду?

– Ну, во-первых мать недовольна тем, что я собрался жениться на тебе, – откровенно признался Эрик. Ему неудобно было признаваться в этом Лауре, поэтому, произнося фразу, он смотрел в пол. Когда же Эрик наконец взглянул на Лауру, то увидел выражение крайнего изумления на ее лице.

– Что с тобой? – спросил он.

– Господин мой, я не ослышалась, ты действительно собираешься жениться на мне? – пролепетала Лаура.

– Ну да, – подтвердил Эрик, запоздало вспомнив о том, что он ни слова не говорил Лауре ранее о своих намерениях.

– Господин, я думаю, что с твоей стороны это будет большой ошибкой, – сказала Лаура.

– Это еще почему?

– Негоже тебе женится на рабыне. Ты богат и родовит, тебе нужно жениться на девушке, достойной тебя.

– С чего ты взяла, что ты не достойна меня? – вскинулся Эрик.

– Но это же очевидно, – спокойно ответила Лаура. – Женитьба на рабыне не принесет тебе ничего, кроме насмешек.

– Да что вы все сговорились, что ли! – не выдержал Эрик. – А как же ты? Неужели тебе не хочется выйти за меня?

– Поверь, господин, мне будет гораздо спокойнее оставить все как есть. Я все равно отныне и навеки принадлежу тебе душой и телом, и никуда до смерти от тебя не денусь, если только ты сам того не захочешь. А быть твоей женой – слишком большой труд. Я не смогу всю жизнь выносить насмешки твоих друзей и родных и знать, о чем шепчутся люди у меня за спиной.