– Женя, – прозвучало в ответ. – Я наши документы, план-карту и сигареты в кармашек положил. Напомни утром, чтобы нам не забыть. – И скрипнула другая раскладушка.

Шкорпион чуть не взвизгнул от такой великой радости. Но он долго и терпеливо лежал, притаившись под боком палатки, дожидаясь, когда геологи заснут покрепче.

Потом он поднял руку и провел ею по влажному от росы брезенту. И почти сразу же почувствовал под ладонью что-то твердое. „Паспорта“, – догадался он. Достал нож и рассек брезент в этом месте. Засунул руку в кармашек, нащупал листок, выхватил его и спрятал за пазуху.

Все его существо было подчинено теперь одному желанию: вскочить на ноги и помчаться к своим. Но он это желание подавил и опять ползком двинулся через весь лагерь. Дрожа от страха: как бы не попался на его пути какой-нибудь бессонный ядовитый гад.

Однако его подстерегала другая опасность. В середине пути он вдруг услышал мягко приближающиеся шаги и сверху на него упала чья-то лунная тень.

Шкорпион застыл на месте, ожидая грозного окрика: „Встать! Руки за голову!“. Но окрика не последовало. Вместо этого возникло в тишине, прямо над его головой, чье-то дыхание, так что даже зашевелились волосы на затылке – то ли от него, то ли от страха. И в ту же секунду Шкорпион почувствовал на спине какую-то твердую тяжесть. Что-то неумолимо прижало его к земле. Отпустило на миг. И опять прижало на мгновение, но уже в другом месте.

И Гера безмятежно прошествовал дальше по своим ночным верблюжьим делам.

…Шкорпион долго лежал, уткнувшись головой в песок. Потом вскочил и, уже не заботясь о конспирации, промчался мимо спящего капитана Бессонова – и след его затерялся в ночной пустыне.

Прибежав к своим кунакам и отдышавшись, Шкорпион важно подбоченился и заявил:

– Гена, задание выполнено! С риском для жизни. Два вот таких вот мента, – он показал на амбалов, – навалились на меня. Но я отбился, руками и ногами. Можно докладывать шефу – план у меня в руках. Давай рацию – я лично доложу.

Один из амбалов – тот, что вел в эту ночь наблюдение за базой, – усмехнулся и пробормотал:

– Два мента и один верблюд.

Не дожидаясь утра, Шкорпион вызвал по рации „второго“ и приказал ему записать слово в слово свое сообщение:

– Чернову. Точка. С боем добыл необходимые сведения. Точка. Обозначил место стальными вешками. Точка. Можно действовать. – Потом он сообщил координаты месторождения и добавил: – Потерь в личном составе нет. Ранен в спину неизвестным оружием. Жду указаний.

Ответ шефа не заставил себя ждать. Ранним утром Гена принял очередное распоряжение.

Шеф приказал Гене срочно доставить ему план, а Клопу с его амбалами – задержаться на базе и выведать: что слышно о сокровищах француза Дюма? И добыть их любым путем. А заканчивая связь, строго добавил, что называть его теперь следует не Черновым, а Шварцем. И еще раз напомнил о сокровищах.

– Вот жлоб! – выругался Гена. – Все ему мало! На миллионы баксов дело провернули, а ему еще какие-то цацки нужны.

Но ослушаться приказа никто не посмел.

Гена вызвал вертолет – другой, конечно, не тот, который вылетал весь бензин и был задержан милицией. И улетел на нем вместе со своим водителем, оставив Шкорпиону автомашину.

– Как дело закончите, – сказал он на прощание, – садитесь в джип и чешите на город Вейск. Там вас встретят. Бензину вам хватит. Желаю удачи.

Прилетел наш исправленный вертолет. Часть группы снова в него загрузилась и вылетела на поиски Шкорпиона.

Довольно скоро они вернулись и сообщили, что обнаружили в пустыне брезент – чехол для самолета, железные трубы, пустую канистру и следы автомашины.

Когда я услышал про эти самые следы, то тут же вспомнил про джип, который мне привиделся вдали, про следы колес и про свои находки. Особенно, как ни странно, про окурок. Сигареты марки „Кент“ курил Шкорпион.

Слишком много совпадений. И я решил пока никому о своих подозрениях не сообщать, а сделать сперва проверку.

Я разыскал капитана Бессонова в палатке, где он тихонько похрапывал на раскладушке, разбудил его и протянул найденный в ложбинке патрон.

– Это вы обронили, – сказал я. – Когда в засаде сидели.

– Я не ронял, – категорически отказался капитан Бессонов. – Это кто-то другой.

– А я решил, что вы, – наивно так объяснил я. – Потому что рядом еще окурок „Кента“ валялся.

– Дима, не с моей зарплатой „Кент“ курить. И патроны терять. – Он повернулся на скрипнувшей раскладушке к стенке и опять уснул.

Не медля ни минуты, я пошел искать Алешку. Он понял меня с полуслова. И мгновенно загорелся.

– Мы их поймаем, Дим! В западню.

– А как?

– Я им в плен сдамся! – огорошил меня Алешка. – И на базу заманю. А тут уж их бойцы прихлопнут… А то ищут, ищут!

Я, признаться, ничего не понял. Алешка догадался об этом по моим глазам и стал нашептывать мне в ухо. А последнюю фразу сказал вслух и громко:

– Строим себе дом, Дима!

Папа писал какую-то бумагу, которую собирался отправить в „центр“. Лешка сидел на раскладушке и ныл:

– Па, ну чего нам поделать-то?

– Картошку почистить, – буркнул папа, не отрываясь от бумаги.

– А потом? – занудливо тянул Алешка. – Скукота тут, как в пустыне. И жарища. А в палатке даже ночью духотища. У меня голова все время болит и температура поднимается… – Тут он сделал паузу, чтобы показать: ему очень неожиданно пришла в голову интересная мысль. – Пап, мы с Димой себе землянку построим, ладно? И тебя тоже пригласим. Ты только скажи, чтоб нам брезент отдали от самолета.

„Лишь бы отвязался“, – подумал папа, согласно кивая, занятый своими важными мыслями.

Мы выбрали из тех ям, что нарыли здесь археологи, самую глубокую и перекрыли ее досками. Но не всю – оставили в самой середке дырку – вроде как вход.

Потом притащили брезент и накрыли им доски. Взялись за лопаты и закидали весь брезент слоем песка, разровняли.

Получилось здорово. Никакой ямы не стало. Осталась только дыра. Но мы и ее закрыли – той самой черной пленкой, которую дядя Серж использовал для получения воды.

Пленку мы присыпали очень осторожно, чтобы она не провалилась сама по себе, под тяжестью песка.

Отошли в сторонку, полюбовались – здорово вышло. Ничем это место, ставшее западней, не отличалось от окружающей его обстановки.

– Проверить надо, – озабоченно предложил Алешка.

– А как?

– Очень просто. Вон Бессонов идет. Заговори ему зубы.

Капитан охотно остановился поболтать. Но когда я опять завел речь о патроне, ему стало скучно.