В данном случае контракт был необычным, но и оплата по высшему уровню. К делу требовалось привлекать только офицеров.

Посидев вечер и ночь на телефоне, Лазарь нашел нужных людей. Главным он поставил Андрея Винника. Украинец, уволен из рядов вооруженных сил в звании капитана «за дискредитацию», бывший морской пехотинец. В основном работает на проводке судов маршрутами, опасными с точки зрения пиратства, но способен на большее, так как командовал разведвзводом.

Много лет провел на Востоке, выучил арабский и редкий, почти никому за пределами Востока не известный язык нахин. Это искаженный урду с большой примесью арабских слов. На нем говорят пакистанские гастарбайтеры, работающие в богатых странах Персидского залива. Это один из рабочих языков Аль-Каиды, и человек, знающий его, будет своим в любой точке Пакистана.

Вторым, кто согласился идти в Зону племен и подвергнуться смертельному риску, был Решат Ганиев. Он сейчас сидел без дела на Кипре, точнее, устроил себе короткий отдых после опасного тура в Ливию, где охранял нефтепромыслы и боролся с местными басмачами. Этот казанский хулиган участвовал в массовых драках и убийствах, ушел в армию, чтобы не сесть в тюрьму.

Он застал вторую Чечню, пропахал ее пузом, заходил в нее рядовым, а вышел старшим сержантом, причем таким, с которым за руку здоровался командир полка. После Чечни оказался никому не нужен, смотался в Германию, потом на Кипр, занимался какими-то мелочами, вроде долги выбивал, пока его не нашел Лазарь и не сказал, что есть работа получше.

Как и все оперативники, работающие в регионе, он знал арабский, еще по своей инициативе выучил турецкий, который во многом похож на татарский. У него и документы были турецкие, причем подлинные.

Третьего звали Владимир Долганов. Русский, тоже вторая Чечня и капитан. Уволился из рядов Вооруженных сил России сам, потому что не выдержал, не смог смотреть на то, что там происходило. Вербанулся в Ирак через Ростов-на-Дону, стал одним из немногих русских, которые реально там работали, причем на опасных участках. Сейчас был свободным наемником, сидел в Дубае, в основном занимался проводкой морских конвоев. Знал арабский.

Четвертым был серб, но гражданин Франции. Звали его Момчило Краешник. Самый старший по возрасту из всех – сорок восемь лет – он разыскивался международным трибуналом в Гааге за массовые убийства мусульман. Во время гражданской войны в Югославии Краешник служил в легендарном подразделении «Белые волки», состоящем в основном из добровольцев, прибывших из славянских стран.

Как и многие другие, он сумел заполучить более-менее приемлемые документы и вербанулся в Иностранный легион. Там никому не было дела до национальности человека и в большинстве случаев до того, что он совершил. Серб служил в разведке второго парашютно-десантного полка.

Уволившись из легиона, он подрабатывал на Лазаря, но основным его занятием были ликвидации. Чтобы не привлекать внимание правоохранительных органов, заказы Краешник брал только в Африке и на Ближнем Востоке, старался не связываться с откровенно криминальными разборками.

Какое-то время он действовал в Сирии, за что и был приговорен джихадистами к смерти. Краешник брал больше всех, но был профессиональным снайпером.

Он знал семь или восемь языков и наречий. От африканских, которые были мало кому интересны, до сирийского варианта арабского, на котором сейчас говорили очень и очень многие.

Отправной точкой многих антипиратских операций был сейчас Аден, порт на самой южной оконечности Аравийского полуострова. Он потерял свое стратегическое значение, когда был прорыт Суэцкий канал. Суда теперь могли проходить в европейские порты, не разгружаясь.

В двухтысячном в этом порту был подорван эсминец «Коул». Потом американцы долго искали здесь концы, связанные с Аль-Каидой. Ведь отец Усамы бен Ладена был родом из Йемена, из гор Хадрамаута. Многие активные оперативники Аль-Каиды тоже происходили из этих нищих и жестоких мест.

Йемен – это двадцать пять миллионов населения, почти никакой плодородной земли, полезных ископаемых, промышленности, поголовная наркомания. Правда, здешние жители предпочитали местный жевательный наркотик кат, который слабее даже марихуаны.

Пятьдесят миллионов стволов на руках у населения, в основном автоматических. По паре штук на каждого!

По оценкам ООН, к 2050 году численность населения Йемена должна составить пятьдесят миллионов человек. А ведь эта земля не в состоянии прокормить и двадцать. Вдобавок, словно всего этого мало, Йемен стал убежищем для сотен тысяч беженцев из Сомали, где уже более тридцати лет полыхает гражданская война. В результате Йемен оказался одним из самых опасных регионов мира, поставщиком живой силы для террористических армий, действующих где угодно.

Сейчас в стране шла вялотекущая война в горах, но в Адене это не чувствовалось. Такая вот фронда была здесь обычным делом. Просто иногда она кипела в котле, а в другой раз выплескивалась за край.

Сейчас был как раз такой случай. Джихадисты вместе с горными боевиками входили в какой-то район, занимали его столицу и устанавливали там шариат. Потом приходила армия, и боевики бежали в горы. Но как только военные возвращались в свои казармы, все повторялось.

Конечно, бандиты грабили жителей, под видом шариатского правосудия расправлялись с давними врагами. Кровная месть была здесь древним и широко распространенным институтом. Никакой шариат, запрещающий подобные действия, не мог поколебать старые добрые разбойные традиции.

Плюс пиратство, которым рыбаки прибрежных городков занялись по примеру своих сомалийских коллег. А что? Дешево и сердито.

Аллаху акбар, в общем.

Аден на этом фоне был едва ли не единственным относительно нормальным городом в этой стране. Оно и немудрено – его двести лет держали англичане. Сюда летал «Иттихад Эйрлайнс», удобная, кстати, компания, не такая, как скаредные европейские, где все стюардессы состоят в профсоюзе, а боссы экономят на каждом центе.

Именно рейсом этой авиакомпании и прилетел в Аден Долганов. Аэропорт расположен прямо в городе, на бывших соляных полях. Аден стоит на крохотном участке земли, прижатый к морю горами, прямо как Гонконг. Есть еще Кратер – полуостров со спящим вулканом. На его склонах тоже люди ютятся. Тут вроде бы Аден, хотя местные жители говорят: «Мы живем в Кратере».

Наверное, так оно и есть. Сейчас весь регион живет в кратере. Хрен знает, когда случится извержение, но судя по тому, как земля шатается, – уже скоро. Недолго осталось.

Долганову смешно было вспоминать себя, задроченного российского офицера, стоящего на ковре у полкана. Тот был неплохой в общем-то мужик, но немного того. Клинило его. После Чечни он угодил на пенсию. Прислали другого. Этот жил по простым правилам: дави тех, кто ниже, и лижи зад тем, кто выше.

Такое было хуже крика и мата. Оглядываясь назад, Долганов просто не мог поверить, что прослужил с таким фруктом шесть месяцев. Лишь потом он послал все по адресу и написал рапорт. Сейчас он не стал бы терпеть ни минуты.