Все вокруг заткнулись, их глаза расширились от удивления, когда они все подались к нам. Подняв брови и взглянув на них всех, я глубоко вздохнул, снова сосредоточился на Авроре и добавил: «Одни?»

Сначала Адриенна выглядела так, будто хотела что-то сказать, но она резко повернулась и посмотрела на Сашу так, как будто брюнетка ущипнула ее. Аврора взглянула на них обеих, ее брови приподнялись, словно она ждала протеста одной из них, но, когда Адриенна сжала челюсть и промолчала, она вернула свое внимание ко мне и кивнула. «Хорошо».

Я потратил минуту, чтобы потереть щеки BJ и предупредить его, чтобы он хорошо себя вёл с мамочкой. Я клюнул Адриенну, Сашу и Дайну в губы, быстро извинившись перед Дайной, признав ее нервозность.

«Нет, серьезно, продолжай» подбодрила Дайна, улыбаясь своей младшей сестре.

Так что я вышел из главного домика, за мной следовала Аврора. По пути мы миновали двух «парней из туалета», которые молча переглянулись. Но я не обратил на них внимания, когда мы вышли на улицу и начали думать, куда идти.

Одна из кают показалась очевидной из соображений конфиденциальности, но девушки направлялись туда, чтобы переодеться в купальники. Кроме того, недавний инцидент с грязью и позой фламинго только усугубил ситуацию. Я, конечно, тоже думал о «Поляне», но… нет. Просто нет.

Не говоря ни слова, Аврора предложила: «Балкон? Ещё далеко до заката, поэтому я сомневаюсь, что кто-то еще может быть поблизости».

Я кивнул и жестом велел ей идти впереди. Это было не так уж далеко от главного домика, что делало прогулку короткой. В большинстве мест тропа была довольно широкой, что позволяло нам идти бок о бок, так что, сосредоточив свое внимание глядя вперёд, я вообще ее не видел; Я просто чувствовал ее присутствие справа от себя. Но время от времени я обнаруживал, что чуть-чуть отставал, мой разум кружился, когда я пытался осмыслить то, что хотел сказать, прежде чем я взглянул и обнаружил передо мной Аврору с этими длинными кремовыми ногами, ведущими вверх. к идеальной заднице, упакованной в короткие шорты и бело-синюю клетчатую рубашку, которую она завязала у живота, чтобы обнажить дразнящую гладь кремово-белой кожи, прежде чем подняться к этим аппетитным большим холмам…

Вздох.

Почему ты остановился? Я наслаждался этим!

Заткнись, ты.

Чувственную красоту Аврора было достаточно легко игнорировать в течение прошлого года, когда мы встречались лицом к лицу. Я, конечно, замечал её, но неловкое напряжение, лежавшее в основе всего, мешало моему мозгу отвлекаться на секс. Нахождение среди других людей и вдали от различных уединённых мест также сдерживало любые распутные мысли.

Но здесь, в лагере, в этом месте, которое так много значило для нас, я начинал думать о том, что я делал с этим телом в последний раз, когда мы были здесь вместе. Я бы начал вспоминать личные моменты между нами, даже несексуальные. И когда картинки с изображениями наших личных моментов вместе вспыхнуло в моем мозгу (не говоря уже о кристально чистом HD-видео с объемным звуком Dolby), я обнаружил, что мой разум перегружен до такой степени, что мне нужно было ускорить темп, заставить её оказаться позади меня и за пределами моего поля зрения, и попытаться взять себя в ёбанные руки еще раз.

Сочетание воспоминаний и возможностей было просто невозможным, больше, чем я мог вынести. Вот почему у меня раньше не было этого разговора. Вот почему я не мог набраться смелости побыть с ней наедине и поговорить о наших чувствах, и не делал этого в течение прошлого года.

Никто на планете так на меня не влиял. Если бы она была кем-то еще — другом, бывшей девушкой, коллегой по работе или даже семьей — у меня не было бы проблем с тем, чтобы открыть рот и выговориться. Неловкость лучше всего пресечь в зародыше, разобраться, чтобы обе стороны знали, какой счет и где все стоят. Каждый раз, в каждой ситуации за последний год, когда я не решался принять меры и УСТРАНИТЬ проблему, тупой голос в моей голове пинал меня по заднице и заставлял действовать.

Я не тупой. Я умнее тебя, тупица. У нас была сделка: я напоминаю тебе каждый раз, когда ты пытаешься сидеть сложа руки, игнорируешь проблема и нихрена с ней не делаешь. Ты берёшь и ДЕЛАЕШЬ что-нибудь с этим.

И я делаю. За исключением Авроры. Посетить старый дом в Беркли? Сбежал. День Благодарения с Эвансами? Всегда есть оправдание, чтобы не остаться с ней наедине. Я не мог открыть рот, не мог начать серьезный разговор, и никто другой не мог меня так достать, даже DJ. Какими бы натянутыми ни были мои отношения с младшей сестрой Эвансов, по крайней мере, мы говорили о нашей ситуации и рассказали друг другу правду о том, что каждый из нас чувствовал. Но каждый раз, когда я пытался сделать то же самое с Авророй, каждый раз, когда я думал о том, чтобы сесть с ней и поговорить о том, что мы сейчас значим друг для друга, я замирал, нам становилось неловко, и один из нас находил предлог, чтобы уйти от этого разговора.

Дело не в бесхребетности. Дело не в том, что я убегал, откладывая неизбежное обсуждение, которое в конечном итоге должно было произойти, только потому, что я боялся последствий.

Кхм…

Ладно, хорошо, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бесхребетный. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО убегал.

Разве ты ничему не научился из своей комы, мечты о том, чтобы не оставлять ее навсегда на задворках?

Я знаю я знаю. Я никогда не хотел, чтобы это длилось так долго, но как бы то ни было, так случилось. Это было легко сделать. Я никогда не был рядом с Авророй больше, может быть, часа за раз, и пока я держал свои мысли случайными, а разговор еще более непринужденным, я мог стоять в ее присутствии, не перегружая мозг. Но в тот момент, когда я начал думать о наших прошлых отношениях, в тот момент, когда я задумался о наших будущих, мой разум наполнился этими изображениями