по-моему, никчёма оставался бы замороженным до конца полета либо его вышвырнули бы в космос… Может, потеря его массы дала бы ту самую долю импульса, которой не хватило для торможения…

– Сэр, вы правда так считаете?

– Я не в буквальном смысле, олух ты этакий! Каков вес человека – одна десятимиллионная от массы корабля? Ну и много это даст для торможения?

– Почти ничего, сэр.

– Вот и я так думаю, черт побери. Твоя беда в том, Тит, что ты принимаешь все мои слова за чистую монету, будто я диктую Священное Писание… Прямо дурацкий секретарь с гусиным пером и пергаментом наготове.

– Я не Тит, сэр. Тит был моим отцом.

– Что?! – Бальказар уставился на Небесного, глаза подозрительно пожелтели. – Ой, да какая разница, дьявол тебя побери!

Сегодня Старик держался еще вполне прилично. Его разум не погружался в сюрреалистические дебри. Капитан мог вести себя гораздо хуже: например, говорить поэтическими полунамеками, подобно сфинксу, – все зависело от настроения. Возможно, когда-то существовал контекст, в котором даже самые сумбурные изречения Бальказара могли что-то означать, но сейчас они представлялись Небесному чем-то вроде предсмертного бреда. Впрочем, проблема была в другом. Увлеченный «монологом» Бальказар не приветствовал находчивые комментарии. Если бы Небесный вставлял свои замечания или хотя бы просил что-либо пояснить, это могло бы вызвать у Бальказара шок и полиорганную недостаточность. Тогда не поможет и релаксант, введенный медиками.

– Полагаю, вы посвятите меня в суть нынешней проблемы, сэр, – произнес Небесный через несколько минут.

– Ну конечно, Тит. Еще бы.

Безмятежным тоном – точно старые друзья сидели за бокалом коктейля и вспоминали славное прошлое – капитан поведал, что они направляются на тайное совещание командного состава Флотилии. Каковое состоится впервые за многие годы, и назначено оно в связи с неожиданно прибывшим из Солнечной системы посланием. И это послание особого рода – в нем содержатся подробные чертежи. Столь мощный внешний фактор способен снова сплотить Флотилию, пусть даже холодная война сейчас в самом разгаре. С другой стороны, это может оказаться даром данайцев – даже сейчас нет уверенности в том, что причиной гибели «Исламабада» была какая-то роковая случайность; не исключено, что Хан поплатился за риск отпить из отравленной чаши. Новая посылка дает возможность произвести очередную модернизацию двигателей. Все, что требуется от экипажей, – это внести незначительные изменения в топологию плазмоудерживающего магнитного поля. По уверениям землян, это вполне безопасный метод, многократно проверенный на аналогичных двигателях. При условии соблюдения базовых мер предосторожности вероятность ошибки ничтожно мала.

Но одновременно прибыло другое послание.

«Не делайте этого, – гласило оно. – Вас пытаются обмануть».

Причины обмана не раскрывались, но это вряд ли имело значение. Зародились сомнения, и этого было достаточно, чтобы Флотилию снова начало лихорадить.

Наконец шаттл очутился в зоне видимости «Палестины», на борту которой должно было состояться совещание. Сюда уже слетелся целый рой такси и шаттлов – с трех других звездолетов прибыл весь старший офицерский состав. Место для совещания назначили в спешке, и вряд ли «Палестина» была лучшим вариантом. Впрочем, выбор был очевиден. В любой войне, будь она холодной или горячей, ее участникам лучше всего встречаться на нейтральной территории – для переговоров, обмена пленными или, если остальное не помогает, для демонстрации нового оружия. Эту роль и взяла на себя «Палестина».

– По-вашему, действительно обман, сэр? – спросил Небесный, когда Бальказар справился с очередным приступом кашля. – Но зачем им это понадобилось?

– Что понадобилось, черт возьми?

– Уничтожить нас, сэр. Путем передачи ложных технических данных. Там, до́ма, они ничего не выиграют, если нас не станет. Удивительно, что они вообще взялись нам помогать.

– Точно. – Бальказар выплюнул это слово так, будто усомниться в очевидности происходящего мог лишь последний болван. – Невыгодно посылать нам нечто полезное, гораздо проще послать нечто опасное. Неужели тебе это не ясно, дурачок? Помоги нам всем Господь, если командование примет человек твоего поколения…

Капитан смолк.

Небесный подождал, пока Бальказар не справится с кашлем.

– Но должна же быть какая-то причина…

– Исключительно зловредность.

Небесный ступил на очень скользкую почву, однако рискнул продолжить:

– Но зловредностью можно объяснить и второе сообщение – чтобы мы не приступали к модернизации.

– Хочешь рискнуть четырьмя тысячами жизней, чтобы проверить свою гипотезу? На такое способен разве что сопливый школьник.

– Принимать решения – не мое дело, сэр. Я просто имею в виду, что не завидую вашей ответственности.

– Да что ты вообще знаешь об ответственности, наглый щенок?

Пока еще щенок, подумалось Небесному. Однажды все может измениться… и как знать, не настанет ли этот день довольно скоро. Но сейчас лучше держать язык за зубами. Он продолжал молча управлять шаттлом, прислушиваясь к тяжелому кашлю и хриплому дыханию старика.

Небесный лихорадочно размышлял. Помнится, Бальказар говорил, что мертвых лучше хоронить в космосе, чем везти до конца. Пожалуй, в этом есть толика здравого смысла.

Каждый килограмм на борту – это масса, которая потом скажется на торможении. Масса корабля приближается к миллиону тонн – как сказал Бальказар, в десять миллионов раз больше массы человеческого тела. Достаточно вспомнить элементарные Ньютоновы законы физики: уменьшение массы корабля на определенную величину обеспечит пропорциональный прирост коэффициента торможения при постоянной мощности двигателя.

Облегчение на одну десятимиллионную едва ли что-то изменит… но кто сказал, что следует ограничиться массой лишь одного человека?

«Сантьяго» несет множество мертвых пассажиров – «спящих», которых не удастся оживить никакими средствами. Только человеческая сентиментальность требует доставить их в конечный пункт. А вместе с мертвецами можно сбросить уйму громоздкой и тяжелой аппаратуры.

Небесный еще раз представил себе эту картину. Да, вполне реально избавить корабль от нескольких тонн груза. Масса уменьшится менее чем на одну тысячную, но кто знает, сколько еще «спящих» будет потеряно в последующие годы? Могут возникнуть тысячи новых проблем.

Рискованное это дело – путешествовать в космосе замороженным.

– Тит, может, нам просто подождать и посмотреть? – произнес капитан, отвлекая его от размышлений. – Как тебе кажется, это не слишком глупо?

– Подождать и посмотреть, сэр?

– Да.

Теперь в голосе капитана слышалась холодная ясность, но Небесный знал: она может исчезнуть так же внезапно, как и появилась.

– То есть подождать и посмотреть, что они будут делать.