(кн. II) пишет: «То, что можно легко приготовить и стоит дешево, всегда способствует благочестию у всех людей».

115

Может ли повредить, если мы подкрепим многими другими отличными отрывками из древних авторов и не менее выразительными выдержками весьма верное, но в то же время плохо усвоенное людьми изречение? Так, например, Афиней, философ, у Диогена Лаэртского восклицает:

Вы проливаете в бедствиях пот; без конца увлекает

В схватки и войны стремглав некая страстная сила.

Фабиан Папирий так рассуждает в «Спорных вопросах» у Сенеки-отца: «Вот выстроенные в боевом порядке войска, где нередко сограждане и даже кровные родственники готовы сразиться между собой, и холмы со всех сторон покрываются всадниками, а затем вся местность устилается искалеченными телами, множеством распростертых трупов или наполняется грабителями мертвецов. Спрашивается, какая же причина внушает человеку неистовство совершать злодеяния против человека? Ведь даже дикие звери не ведут между собою войн; но если бы даже они их вели, то все равно войны не приличествовали бы людям, этому мирному и столь близкому к Богам роду живых существ. К чему же столь великая ненависть влечет вас, когда вы образуете единое племя, в ваших жилах течет общая кровь; или какое безумие побуждает вас проливать взаимно кровь? Что может накликать такое бедствие на человеческий род и его участь? Неужели столько убийств творятся ради установленных кубками пиршественных столов и блеска золоченых потолков? Должно, стало быть, существовать нечто великое и прекрасное, ради чего стоит предпочесть оплаченный такою ценой обильно уставленный стол и роскошное убранство – созерцанию солнечного света и сохранению невинности. Или разве необходимо порабощение всего света ради того лишь, чтобы не было ни в чем недостатка желудку и прочим плотским вожделениям? Для чего же грабятся эти богатства, как не для того, чтобы оставить их затем детям». У Филона в толковании на десять заповедей сказано: «Жажда денег, женщин, славы или, наконец, жажда чего-либо другого, что дает удовольствие, и тому подобное разве являлись причиной только маловажных, незначительных и ничтожных зол? Не они ли разлучают кровных родственников, так как естественное доброжелательство между ними превращается в непримиримую ненависть? Разве обширные и густо населенные области вследствие раздоров не превращаются в безлюдные пустыни? Разве земли и моря не наполняются нескончаемыми бедствиями вследствие сухопутных и морских сражений? Потому что эти войны греков и варваров или тех и других между собой, даже воспроизведенные в трагедиях, проистекали из одного общего источника – жажды богатства, славы или наслаждений». Плиний в «Естественной истории» (кн. II, гл. III) пишет: «Мы пользуемся покоренной землей таким образом, что обладание всеми этими богатствами побуждает нас к преступлениям, убийствам и войнам; мы орошаем ее нашей кровью и покрываем своими непогребенными костями». У Иеронима в слове «Против Иовиниана» (II) сказано: «Диоген утверждает, что тираны и разрушители городов раздувают войны международные и гражданские не просто ради средств существования, зелени и плодов, но ради изысканных плотских наслаждений и пиров». Златоуст в слове «На Послание I к коринфянам» замечает: «Ведь если бы люди взаимно любили друг друга, то никто не причинял бы обид другому, им были бы чужды убийства, сражения, войны, восстания, грабежи, сопровождаемые насилием, обманы и всевозможные бедствия». Он же в обращении «К отцу-христианину» о богатствах пишет: «Разве не из-за них происходят восстания и войны, сражения, избиения городского населения, раны, порабощения, пленения, убийства и бесчисленные житейские бедствия?» А Клавдиан пишет:

Если б то ведомо было, мы б жизнь безмятежно вкушали,

Не трубили бы трубы, копье не пронзало бы воздух,

Ветер не бил бы в корму, стен не крушили б машины.

Агафий в первой книге «Истории» пишет: «Люди, добровольно опустившиеся до крайних пределов страстей и неправды, наполняют мир войнами и потрясениями». В заключение после многих метких изречений я приведу одно лишь место из Полибия: «Человек, довольный необходимым для жизни, не нуждается в другом учителе мудрости».

116

У того же Тертуллиана в слове «О душе» сказано: «Кто не предпочтет мирскую правду, которую не напрасно и апостол считает перепоясанной мечом, которую надлежит благоговейно соблюдать, свирепствуя для блага человека?» А в послании к проконсулу Скапуле он пишет: «Не устрашаем тебя, так как сами не имеем страха. Но я хотел бы сделать всех причастными спасению, убеждая не богоборствовать. Ты можешь и отправлять обязанности своей должности, и памятовать о человечности, ибо и такие, как вы, подвластны мечу».

117

Различие, проводимое здесь в отношении воинства, он же применяет еще к бракам, как в книге «О единобрачии», так и в увещании «о целомудрии».

118

Тертуллиан в слове «Об идолопоклонстве»: «В церковь не допускаются упражняющиеся в искусствах, не согласных с церковным благочинием». Августин, «О вере и занятиях»: «Блудницы и лицедеи, и всякие мастера общественного нечестия допускаются к Таинствам Христовым не иначе как освободившись от него или сбросив такие оковы». Пример лицедея встречается у Киприана (послание LXV); примеры учителей фехтования, сводников и поставщиков жертвенных животных приводятся у Тертуллиана; пример циркового возницы – у Августина.

119

Слова Иосифа Флавия в «Иудейских древностях» (кн. XI).

120

Правило IV Карфагенского собора гласит: «Епископ да не вступает по вызову противной стороны в судебные споры о вещах преходящих». Сюда же относится сказанное Амвросием («Об обязанностях», кн. II, гл. XXI) и Григорием Великим (кн. II, ind. XI, Посл. LVIII).

121

Эта книга написана, по-видимому, в конце второго столетия нашей эры.

122

См. об этом у Ксифилина.

123

Следует добавить еще некоего воина, крещенного Корнилием, упоминание о котором имеется у Адона.

124

Жестокость этого сенатус-консульта смягчена императором Адрианом, о чем имеется свидетельство у Спартиана. В качестве примера суровости римских законов можно добавить еще запрещение рабам свидетельствовать на суде иначе как под пыткой.

125

Зонара: «Он проявлял милосердие к тому, кто оставлял порочную жизнь, ибо во избежание заражения здорового необходимо отсечение больного и гнилого члена, но не выздоровевшего или выздоравливающего». См. у Евсевия. О чрезвычайном милосердии, подобном милосердию Константина по отношению к христианам, можно найти у Саксонца, историка, в свидетельствах датчан о короле Гарольде.

126

Августин: «Обязанность священнослужителя составляет заступничество за виновных». В посланиях его приводится множество примеров милосердия.