делали ничего кричащего. У нас не было проблем. И мы даже не пытались прятаться. Мы просто вели свою повседневную жизнь, как будто средств массовой информации не существовало, и через некоторое время они действительно перестали существовать, поскольку их поиски какой-нибудь истории постоянно оказывались бесплодными до такой степени, что они просто перестали пытаться. Насколько мне известно, Адриенна была моей девушкой, Саша была нашей соседкой по комнате, а Ким была мамой моего ребёнка. Не более того; больше не о чем сообщать. В отличие от Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, в Сан-Франциско изначально было не так много папарацци, и те немногие, что были там, быстро начали рыскать в поисках более интересной рыбы для жарки.

Конечно, некоторые из моих коллег никогда не переставали интересоваться моей сложной личной жизнью, и они продолжали делать не столь тонкие расследования на эту тему даже год спустя. Я не особо много общался с этими людьми. СМИ рассказывали им все, что можно было выяснить, и я не говорил ни о чем, кроме этого. Итак, хотя последние публичные приключения моей всемирно известной подруги все еще обсуждались на многих обедах, собраниях All-Hands и других мероприятиях компании, люди привыкли получать от меня без ответов. Я все еще не был лучшим лжецом, но я довольно хорошо научился «без комментариев». И если бы это не сработало, я бы начал заливать о том, каким очаровательным был BJ, как он так быстро рос и насколько отвратительно могут пахнуть даже самые маленькие кусочки какашек в его подгузнике.

Но я не мог полностью стать закрытой книгой. Мир бизнеса - это социальное место, поэтому я дружил с коллегами, ходил с ними в бары и вообще со всеми ладил. Все поверхностное - например, где я вырос, сколько у меня братьев и сестер и где я ходил в школу – рассказывалось свободно. С другой стороны, глубоко личные вещи оставались именно такими: личными. К счастью, большинство людей это уважали, некоторые люди стали настоящими друзьями, а некоторым избранным даже доводилось время от времени встречаться с Адриенной, Сашей, Ким и BJ.

Тем не менее, только одна из моих коллег когда-либо была в моей квартире: Джун.

Мы с ней работали вместе. Мы много работали вместе. JKE платил очень хорошо, но это требовало много времени и энергии, и никто не работал только сорок часов в неделю. Те первые несколько месяцев были испытанием огнем, и я не могу с уверенностью сказать, что я бы выжил без ее помощи. А поскольку 20-летняя Джун все еще жила дома со своими родителями в Сан-Бруно, в какой-то момент стало проще пригласить ее ко мне, вместо того, чтобы оставаться в офисе до поздней ночи или встречаться в кофейне. К тому же это было тише.

Это было еще в июле, задолго до того, как переехали BJ и Ким. Моими единственными соседями по комнате были Адриенна и Саша, и я позвонил заранее, чтобы предупредить их, что Джун придёт поработать вместе после ужина. (Я никогда не забуду, что случилось в прошлый раз, когда я привел домой 20-летнюю коллегу-азиатку, не позвонив заранее). Джун была вежлива, почти формально, и согласилась на краткую экскурсию по квартире, прежде чем записать ее как еще одну точку данных в свой банк знаний. И через пять минут после ее прибытия мы приступили к своим рабочим заданиям.

В этом не было ничего страшного. Джун не сообщала средствам массовой информации и не шпионила за происходящим. Когда мы заканчивали работу, она собирала вещи и уходила. И наши проекты были достаточно требовательными, чтобы она приходила к нам на квартиру не реже двух раз в неделю.

Брэнди, Дайна и Кевин также навещали нас несколько раз в неделю. Мы жили так близко, и у нас была большая квартира, поэтому у них был определенный смысл приходить к нам. Групповые ужины были обычным делом, и если мы с Джун собирались поработать вечером, то она могла бы присоединиться к нам и поужинать, вместо того, чтобы ужинать в ресторане одной. Она стала достаточно частым гостем, что все привыкли к ее присутствию. А поскольку мои отношения с Адриенной и Сашей были секретом Полишинеля, ни у одной из моих подруг не было особых причин скрывать свои проявления привязанности. Мы не трахались на обеденном столе или что-то в этом роде, но приятные ласки и нежные поцелуи были обычным делом.

Затем отношения Дайны и Кевина развалились. Это длилось некоторое время, задолго до того, как Джун начала присоединяться к нам, но она была в первом ряду на некоторых их ссорах, которые захватили нашу квартиру на том или ином групповом ужине. Сначала пара понимала, что устраивает сцену, и извинялась, чтобы продолжить ссору в своей квартире внизу. Но к началу августа они как бы перестали беспокоиться о том, что поднимают шум, и мы с Джун обычно находили способ уйти в мою спальню, чтобы поработать.

После разрыва Дайна стала почти постоянно присутствовать в квартире. Здесь у нее были близкие друзья, готовые слушать, готовые и желающие дать ей поплакать, и даже близкие друзья для сексуального облегчения, в том числе и я. Мы с ней ни разу не занимались сексом за два месяца с момента, когда я переехал в дом и когда она и Кевин расстались, так как она очень старалась стать преданной, моногамной женой, типом которой, как она думала, он хотел, чтобы она была. Но примерно через неделю после того, как все закончилось, самопровозглашенная нимфоманка попросила меня о терапевтическом трахе, и с тех пор это продолжалось.

Как я уже упоминал, ни Адриенна, ни Саша ничего не делали, чтобы скрыть свои проявления привязанности перед Джун. Как только она начала меня трахать, Дайна тоже этим не заморачивалась. И в третий раз, когда Джун пришла к нам после того, как я в первый раз спал с Дайной, она в упор спросила меня, занимаюсь ли я сексом с грудастой блондинкой.

До сих пор я доверял Джун и буду продолжать доверять. Я сказал ей правду, она запомнила данные, и все. Мы вернулись к работе. Ничего страшного. А потом в прошлом месяце, когда мы с Дайной стали «официальными», я снова сказал Джун правду.

Конечно, были