– Но ведь шею совсем не повернуть… – Атаман жалостливо глянул на друга.

– Хочешь, чтобы скривило или голова всё время на сторону заваливалась? Тогда могу снять…

Подойдя к старому замутневшему зеркалу, Карелл ещё раз глянул на себя:

– Нет, не хочу. Только вид стал какой-то дурацкий…

– Сам виноват, – Дайк подошёл сзади, всматриваясь в отражение. – И я с Кари согласен.

Карелл развернулся всем корпусом, прошагал через комнату и остановился у окна.

– Теперь я вряд ли могу рассчитывать на благосклонность нашей девочки… Заметил, что все женщины сразу на Макса внимание обратили, глаз не сводят, а некоторые даже по пятам ходят? Кто бы мог подумать… Был ангалин, а теперь такой красавец…

– Знаешь… – Дайк усмехнулся, положив руку Кареллу на плечо, – на родине Кари есть поговорка «бьёт – значит, любит», а ведь она тебя уже два раза крепко приложила…

Атаман хотел обернуться, но зафиксированная шея не позволила. Пришлось развернуть торс, что действительно выглядело смешно и нелепо. Дайк хихикнул:

– Но вы уже так хорошо ладили! Как ты мог брякнуть такое?!

– Я не хотел… Случайно вырвалось… Но ведь я так не думаю, Дайк! Скажешь ей?!

– А у самого язык отвалится?!

Карелл снова хотел покачать головой, да куда уж:

– Нет. Даже смотреть на неё больно, не то что разговаривать… Золотая… Во всех смыслах золотая… Разве год назад мы с тобой могли такое представить?!

– Нет, не могли…

Дайк уже собирался уйти, но задумался на несколько мгновений. Потом выглянул в окно, подёргал входную дверь, после боковую, ведущую в другую часть здания, и, сделав приглашающий жест, уселся за стол.

Они проговорили до позднего вечера. Всё, что поведали Кари с Максом, Дайк рассказал Атаману, постоянно делая упор на превращении, на правдивости древних легенд, давно считавшихся небылицами, предопределённости событий, а также на той личности, в которую уже почти не верили, вспоминая просто как дань обычаям и традициям.

– Хранитель связан с Кари, а через неё и мы! Он выбрал нас, Карелл! Но не даёт покоя мысль, что не просто так наши давние предки воевали с богами. Была какая-то очень веская причина для войны, которая, в итоге, разделила наши тела, а вот теперь происходит воссоединение, ведь Книга ангов открыта и превращение получилось! Хранитель где-то рядом, я уверен, пусть и не живёт сейчас у Кари в голове. Мы все часть его загадочного замысла, но даже Кари толком не знает, куда это нас приведёт. Он не просто так выбрал её. Она нужна ему зачем-то, а вот на чувства, её и наши, думаю, что плевать он хотел с радужного моста!

– Но разве мы можем повлиять на Хранителя?! На Восьмого бога?!

– На него нет… – Дайк откинулся к спинке высокого стула. – А вот на Кари можем. И поэтому нам с Максом нужен третий.

Карелл поначалу замер, а потом хотел что-то сказать, но закашлялся, болезненно морщась и придерживая шейный корсет. Дайк поднялся и зачерпнул глиняной кружкой воды из стоящего в углу ведра. Атаман отклонился далеко назад, заливая жидкость в горло, а когда выдохнул, натужно произнёс:

– Я знаю… как сильно ты её любишь… Но тебе не кажется, что это полная ерунда?!

Дайк возбуждённо забегал по комнате:

– Не знаю, как объяснить… Я просто чувствую! Хотя и сам не рад подобным мыслям… Это как прощупывать сломанные кости, понимая, как именно нужно сложить их! Или ощутить, что внутри женщины уже бьётся новая жизнь, когда она сама ещё не знает об этом! Помнишь, я давно рассказывал, что согласился помочь с твоим побегом не потому, что так уж сильно хотел. Ведь я был ребёнком и жутко боялся! И тебя, и Граса, и Алцелана, и того, что произойдёт, когда всё вскроется! Но я чувствовал! Я чувствовал, Карелл, что так надо! Так правильно! И теперь ощущаю то же самое! Только сейчас, после возвращения Кари, я понял, зачем написал Арвиду! Чтобы у неё был выбор! Место третьего пока свободно! Кари очень обижена на Хранителя! Он использовал её и бросил! Но если он вернётся…

Атаман взялся за голову, продолжая ошарашенно смотреть на друга:

– Дайк, что с тобой? Что ты говоришь?! Какой третий?! Какой выбор?! Зачем?! Зачем Кари кто-то ещё?! У неё есть Макс, есть ты, и она вас любит! А мои чувства – это мои трудности!

– Ты не понимаешь!!! – заорал Дайк. – Ты не хочешь понимать!!!

Карелл вздрогнул. Такой спокойный, покладистый, рассудительный, пусть и иногда падающий в обморок от избытка эмоций, Дайк уже не был похож на самого себя. Атаман давно заметил, что в дорогом друге появилась какая-то упорная настойчивость или даже жёсткость. Дайк стал мужчиной. Мужчиной, который точно знает, чего хочет. Да вот только эти бредовые идеи поколебали уверенность Атамана в душевном здоровье любимого лекаря.

– Послушай! Послушай меня… – Дайк плюхнулся на стул. Глаза блестят, на щеках румянец, пальцы подрагивают. – Пока Хранитель общался с Кари, он в какой-то степени влюбил её в себя. Он сдерживал её изнутри, ну а мы с Максом, вроде как, снаружи, помогая сохранять душевное равновесие. Поставь себя на её место! Оказаться в другом, совершенно чужом для неё мире! Потерять опору в жизни! Всё, что она знала и к чему привыкла! Я до сих пор не представляю, как она смогла это выдержать… Кари так переживала, когда профессор неожиданно исчез. Ты этого не видел… И вот тогда я начал замечать, что мы с Максом не справляемся. Нас не хватает! В её сердце и разуме есть место ещё для кого-то, и когда оно будет занято, Хранитель не сможет забрать её у нас… Макс был в её внутренней библиотеке, хотя до сих пор в такое не верится, слишком уж невероятно. Там три комнаты – не одна, не две, а три: библиотека, зал для тренировок и лаборатория. Заметил странную одежду нашего красавчика?

Карелл выдохнул:

– Ещё бы…

– Оттуда. Хранителя наряд, тренировочный… Как они смогли его вынести, Кари не знает. Просто Макс надел, да так и проснулся. Нашу любимую постоянно раздирают какие-то противоречия. Это снаружи она Великая богиня, сильная, прекрасная и всезнающая, а на самом деле она живёт в страхе неизвестности и непонимании того, что с ней происходит. Она женщина в первую очередь! А женщине нужна любовь и семья… Ведь её родные остались где-то далеко-далеко… Я очень боюсь, что Кари не выдержит и, как Киф когда-то, просто сойдёт с ума. Внутри неё будто спрятан ураган,