ее. Но он принял скипетр и трон, которые были традиционными символами древних царей Рима. Его изображение вносили во время торжественного шествия-помпы на арену вместе с прочими богами, а в одном из храмов поставили его статую с надписью «Непобедимому богу». Для ритуальных почестей божественному Цезарю были даже назначены жрецы. Это скорее говорит не о великом уме, а о мании величия посредственности.

Все, что нам известно об усилиях Цезаря способствовать этой пародии на собственный государственный культ, — это глупые и постыдные потуги на личное обожествление. Они никак не увязываются с представлениями о Юлии Цезаре как о мудром, невиданном прежде сверхчеловеке, призвание которого — навести порядок в этом беспомощном мире.

В конечном итоге (44 г. до н. э.) он был убит своими же друзьями и последователями, которым стали нестерпимы эти притязания на божественность. Ему преградили дорогу, когда он направлялся в сенат, и, получив двадцать три кинжальные раны, Цезарь умер — у подножия статуи Помпея Великого, своего поверженного соперника.

Это событие говорит также о полной деморализации верховного властного органа Рима. Брут (85–42 до н. э.), предводитель убийц, хотел обратиться к сенаторам, но те, захваченные врасплох всем случившимся, разбежались кто куда. Большую часть дня Рим не знал, как поступить. Убийцы Юлия Цезаря с окровавленным оружием в руках прошли по улицам замершего в нерешительности города. Никто не выступил против них, и лишь немногие осмелились к ним присоединиться. Затем общественное мнение обратилось против них, толпа штурмовала дома некоторых из заговорщиков, и им пришлось бежать, спасая свою жизнь.

Сам ход событий неотвратимо вел Рим к монархии. Еще тринадцать лет продолжалась борьба претендентов на верховную власть. На этом фоне можно выделить лишь одного человека более широких взглядов, который не руководствовался только эгоистическими мотивами, — Цицерона (мы упоминали о нем выше).

Он был человеком незнатного происхождения, но его красноречие, сила его слова завоевали ему выдающееся место в сенате. Стиль Цицерона несколько страдает склонностью к личным выпадам против оппонента — наследство Демосфена — но, тем не менее, только его благородная и бессильная фигура, призывающая окончательно деградировавший, подлый и трусливый сенат вернуться к высоким идеалам Республики, заметна среди прочих действующих лиц того времени. Речи и письма, которые оставил нам Цицерон и отличительная черта которых — тщательная проработка стиля и слога, могут показаться интересными и современному читателю.

Цицерону не удалось избежать проскрипций, и он был убит в 43 г. до н. э., спустя год после убийства Юлия Цезаря. Его отрубленные голова и руки были прибиты на римском Форуме. Гай Октавиан (63 до н. э. — 14 н. э.), который позднее одержал полную победу в борьбе за Рим, пытался спасти Цицерона. Это убийство, без сомнения, не на его совести.

Здесь мы не станем распутывать тот клубок союзов и измен, которые привели в конечном итоге к возвышению Октавиана, внучатого племянника и наследника Юлия Цезаря. Тем не менее судьба всех основных действующих лиц оказалась так или иначе переплетена с судьбой Клеопатры.

После смерти Цезаря она решила покорить Антония, сыграв на его чувствах и тщеславии. Антоний был гораздо моложе Цезаря, и Клеопатра, вероятно, уже была с ним знакома. На какое-то время Октавиан, Антоний и третий персонаж этой истории, Лепид (ок. 90–12 до н. э.), поделили между собой римский мир (так называемый Второй триумвират), как это сделали Цезарь и Помпеи до своего окончательного разрыва. Октавиан взял более суровый запад и принялся за укрепление своей власти. Антоний выбрал более роскошный восток — и Клеопатру. Лепиду тоже бросили кость — африканский Карфаген.

Лепид, по всей видимости, был порядочным человеком, который скорее был занят восстановлением Карфагена, чем личным обогащением или удовлетворением тщеславных прихотей. Антоний же пал жертвой тех древних представлений о божественности царской власти, которые оказались непосильными и для душевного равновесия Юлия Цезаря. В обществе Клеопатры Антоний предавался любовным утехам, развлечениям и чувственному блаженству, пока Октавиан не решил, что пришло время покончить с этой парочкой египетских божеств.

В 32 г. до н. э. Октавиан принудил сенат отстранить Антония от управления востоком и открыто выступил против него. Исход решающего морского сражения при Акции (31 г. до н. э.) был предрешен неожиданным бегством, в самый разгар сражения, Клеопатры и ее шестидесяти кораблей. Сейчас уже совершенно невозможно понять, чем было вызвано такое решение, то ли это была заранее обдуманная измена, то ли просто прихоть очаровательной женщины.

Отход ее кораблей поверг флот Антония в замешательство, которое еще более усилилось после того, как сам флотоводец бросился вдогонку за неверной возлюбленной. Даже не поставив в известность своих командиров, Антоний решил догнать Клеопатру на быстроходной галере, оставив своих людей сражаться и умирать за него. Какое-то время они не могли поверить, что Антоний бежал, оставив их на произвол судьбы.

Но сеть Октавиана уже успела накрыть его соперника. Не исключено, что Октавиан и Клеопатра договорились за спиной Антония, как, возможно, и при Юлии Цезаре египетская царица и Антоний смогли найти общий язык. Теперь Антоний уже разыгрывал трагедию, перемежаемую любовными сценами. Действительно наступил последний акт его маленькой личной драмы. Антоний какое-то время изображал из себя киника, потерявшего веру в человечество, хотя у брошенных им при Акции моряков было больше оснований считать себя обманутыми.

Наконец, они с Клеопатрой дождались того, что Октавиан оказался под стенами Александрии. Была осада с внезапными вылазками и незначительными успехами, Антоний громогласно вызывал Октавиана решить все личным поединком. Когда же его убедили, что Клеопатра покончила с собой, этот герой-любовник пронзил себя мечом, да так неловко, что смерть пришла к нему не сразу, и он еще успел умереть у нее на глазах (30 г. до н. э.).

Плутарх рассказывает об Антонии, в значительной степени опираясь на свидетельства тех, кто лично знал его. Он характеризует Антония как образцового героя, сравнивая его с полубогом Геркулесом, которого Антоний объявил своим предком, а также с Бахусом (Дионисом). Мы находим у Плутарха неприглядную, но очень красноречивую сцену: как однажды пьяный Антоний пытался выступить в сенате, и в этот момент с ним случилось одно из самых отвратительных последствий, которыми сопровождается опьянение.

Клеопатра еще какое-то время боролась за жизнь. Наверное, она надеялась, что