из молодёжной газеты «На смену!». Обещали завтра прямо с утра подъехать прямо к нам домой, взять интервью и сфотографировать меня с Орденом Трудового Красного Знамени на груди. Блин, выходит, много не выпьешь, с утра нужно будет иметь свежий вид. Хотя я и так особо-то никогда не напивался, даже если душа требовала, всегда знал меру.

Настя с Вадиком не опоздали, даже чуть пораньше пришли. Поздравления, тосты с пожеланиями… Полина даже разулыбалась, что стало пролитым на мою душу бальзамом. А тут по телевизору программа «Время» началась. И сразу же по траурно-торжественному выражению лица диктора Виктора Балашова стало ясно, что случилось что-то не очень хорошее. Мы невольно притихли.

– От Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Президиума Верховного Совета СССР, Совета министров СССР, – начал Балашов, и я окончательно понял, что кто-то из «небожителей» покинул нас, грешных. – Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет министров СССР с глубокой скорбью извещают партию и весь советский народ, что сегодня, 10 октября 1972 года, в 4 часа 15 минут утра скоропостижно скончался член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов.

Балашов сделал небольшую паузу, как бы давая телезрителям возможность проникнуться трагичностью ситуации, на экране появился портрет Суслова в траурной рамке.

– Имя Михаила Андреевича, великого продолжателя ленинского дела, пламенного борца за мир и коммунизм, будет всегда жить в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества.

Балашов убрал прочитанный лист в сторону и начал читать со следующего.

– Вот ни хрена себе, – вякнул Вадик, звякнул вилкой о тарелку. – Это сколько ж ему было?

– Лет семьдесят, – немного подумав, ответил я. – По идее должны были сказать, на каком году жизни скончался.

Но эту информацию почему-то так и не озвучили. Да и мы не особо вслушивались в биографию и достижения покойного. Обсуждали, но как-то вполголоса, словно бы нас кто-то мог подслушать, уход главного идеолога страны, и чем это может аукнуться. В этом варианте истории Суслов скончался на 10 лет раньше, нежели в моём. Тогда он на меньше чем на год опередил Брежнева, после чего начался «падёж» лидеров страны одного за другим. Пока наконец не поставили во главе государства относительно молодого 54-летнего Горбачёва. И чем это закончилось – лично мне хорошо известно.

Хотел бы я повторения этого сценария? Ответ-то ведь не так однозначен, как можно подумать. На самом деле в стране действительно назрела необходимость что-то менять, и Горби с компанией с энтузиазмом принялись ломать старое… Вот только построить новое не получилось. Конечно, знай они наперёд, что получится, знай, в чём и где были сделаны ошибки – наверняка внесли бы какие-то коррективы. И кто знает, возможно, со второй попытки у них что-нибудь хорошее и получилось бы. Вот только никто из них ничего наперёд не знает, а я… А я знаю! И Судоплатов как минимум знает, и этой информацией он определённо с кем-то поделится или уже поделился. Осталось только понять, как они ею распорядятся.

Кстати, я подозревал, что не всё так чисто было с преждевременным уходом Суслова. Кому мог помешать «серый кардинал», он же «человек в футляре», обладатель коллекции резиновых калош? Ну, не считая студентов, которые его ненавидели за то, что именно Суслов пролоббировал введение в вузах такой дисциплины, как «Научный коммунизм». В любом случае, без моего, пусть и косвенного участия, здесь не обошлось. Не начни я писать «подмётные письма», в которых указывал на закоснелость коммунистической идеологии, не достанься они Судоплатову… Мне даже немного жалко стало Суслова. Как говорится, жить бы и жить. Но, может, и правда всё, что ни делается – к лучшему.

Глава 30

Полина захотела ехать поездом. Не знаю, с чем это было связано, она так толком и не объяснила. Хочу – и всё! Может быть. После прерванной беременности в её душе поселился какой-то страх. Хорошо, что сказала она мне об этом заранее, и я успел похлопотать насчёт билетов на поезд «Свердловск Пасс. – Кисловодск».

Накануне отъезда пригласили в областной спорткомитет. Для чего – не сказали, поэтому мучился в неведении. Но вроде ничего такого не накосячил, вряд ли будут за что-то сношать. Действительно, никто меня журить не собирался, напротив, вручили конверт с цветными фотографиями с награждения. На одной я жму руку Брежневу, на второй генсек вручает мне коробочку с наградой, на третьей стоим и оба улыбаемся в камеру. Каждая – в трёх экземплярах. У, жмоты, могли бы и по пять штук прислать. А ещё лучше негативы, но это я уже размечтался.

Дома по экземпляру сунул в пока ещё не столь пухлый семейный фотоальбом, а фото, где мы жмём с Леонидом Ильичом друг другу руки, отнёс в фотоателье, где мне его увеличили. Будет висеть на стене в «наградном углу», по соседству со стойкой с Кубками. Медали я хранил под замком, в небольшом, купленном с рук сейфе. Там же хранились наличные и украшения Полины из золота и с драгоценными камешками, которых было пока не столь много, но, думаю, со временем их число точно увеличится.

Дорога заняла два дня и 12 часов. Зато в СВ, в купе на двоих. Только я и моя жена. В дорогу, чтобы не скучать, взяли парочку книг и стопку журналов, а на каждой крупной станции я покупал свежие газеты. Хотя лучшее лекарство от скуки я себе представлял слегка по-другому, но лезть к Полине в данный момент как-то не рисковал.

Ходили в вагон-ресторан… А что, могли себе позволить, тем более что я как раз перед отъездом зашёл в своё отделение Сбербанка, снял малость наличности, а бо́льшую часть, как обычно, перевёл на срочный вклад. И хоть Полина для похода в вагон-ресторан особо и не красилась, и одевалась довольно скромно, а всё равно выглядела на миллион. Это можно было определить в том числе по глазам мужчин, которые встречались нам в коридорах вагонов, тамбурах и самом вагоне-ресторане. Даже присутствие вторых половинок не мешало им бросать плотоядные взгляды в сторону моей жены.

Инкогнито нам удавалось сохранять недолго, да мы и не особо маскировались. Проводница узнала Полину, а меня пассажир из соседнего купе, оказавшийся любителем бокса. Я мимо него, курившего у приоткрытой фрамуги, проходил в туалет, а на обратном пути он меня тормознул.

– Извините, вы случайно не Евгений Покровский?

На вид ему было под шестьдесят, привлекал внимание белесый шрам, протянувшийся от правого виска к подбородку. Хотел