– Полчасика, не больше! – напоминает ей в спину мама.

Баба Люда тем временем неторопливо плетет розовый браслет. Нина садится рядом, вертит в руках браслет, сплетенный для Кости.

– Он в Киеве сейчас или в Москве? – спрашивает Людмила.

– В Москве… У Оли на новоселье.

– А, точно! – кивает свекровь. – Завтра дома ночевать будет?

– Вроде обещал, что дома… но вы же знаете…

Нина косится на руки Людмилы, откладывает браслет, сама начинает плести, но получается у нее не так ловко, как у свекрови.

– Когда эта работа уже закончится? – безнадежно спрашивает Нина непонятно у кого. – Третий месяц уже…

– Он же мужчина! – утешает ее Людмила Николаевна. – Он деньги зарабатывает. Вон какую машину тебе купил. И вообще…

– Да-да, конечно, – грустно соглашается Нина.

Какое-то время они плетут молча, а потом Людмила Николаевна запевает:

– Купалінка, купалінка, цёмная ночка…

Нина подхватывает:

– Цёмная ночка, а дзе ж твая дочка?

Так они и плетут вдвоем, протяжно напевая:

– Вяночкi звiвае, слёзкi пралiвае…

* * *

– Вяночкi звiвае, слёзкi пралiвае… – поют на три голоса Костя, Миша и Оля. Они печальны и задумчивы.

Скромное застолье на троих в квартире Миши. Впрочем, у кухни временно нежилой вид: убраны все фотографии, телевизор, часть кухонной техники, даже занавески сняты с окон.

– Так, – неожиданно хлопает по столу ладонью Оля, – хватит завывать! В конце концов, у меня не поминки, а новоселье! Предлагаю тост за самого щедрого брата в мире!

Оля хватается за бокал, но понимает, что он пуст. Как и бутылка на столе.

– Заказать? – спрашивает Миша.

– Да не надо! Кстати, брат, с тебя же еще новоселье в Испании! Позовешь?

– Конечно, – кивает Миша. – Ремонт кое-какой доделаю только… Кстати, ты бы тоже ко мне перебиралась. За эту квартиру ты в Каталонии очень неплохой домик можешь купить.

– Нет, – твердо говорит Оля, – детей нужно рожать в родной стране!

Константин, который с момента окончания пения сидел, погруженный в себя, вздрагивает, испуганно смотрит на Олю.

– О! – смеется она. – Папочка вернулся к нам! Не волнуйся, о детях я пока вообще… теоретически!

– Да пора бы уже, – Константин старается скрыть явное облегчение. – А есть кто уже не примете?

– Кто? – то ли не понимает, то ли придуривается Оля.

– Будущий папа будущих детей, – подхватывает игру Костя.

– Да найду кого-нибудь, – отмахивается Оля, – мне ж с ним не жить!

Константин укоризненно качает головой.

– План такой, – говорит Оля, – быстренько заработать денег года на три спокойной жизни, родить детенка, а потом можно и про мужа подумать.

– Плохо я тебя воспитывал, – иронично вздыхает Костя.

– А ты меня и не воспитывал! – смеется Оля. – Ты вон Мишку воспитывал, а меня – мама!..

Стоит Оле упомянуть маму, как за столом повисает напряженная тишина. Разряжает ее сама Оля.

– Хорошее у тебя вино, брат! – говорит она. – Только очень мочегонное! Я сейчас!

Оля выходит, хлопает дверь туалета.

– Пап, – спрашивает Миша, – с Украиной… это надолго еще?

Константин настороженно смотрит на сына:

– А почему ты у меня?..

Михаил раздраженно хмурится:

– Отец, ты меня сам системному анализу учил! Два плюс два я сложить могу: на тебя наехали – ты начал что-то делать – пошла вся эта бодяга с Украиной. Совпадение? Не думаю!

Последние слова Миша произносит с откровенной издевкой.

– Системный анализ, – отвечает отец с расстановкой, – показывает, что конфликт выдыхается. Сейчас внимание общества отвлечено на Олимпиаду, очень удачный момент, чтобы «бодягу» свернуть по-тихому.

– Так может, мне не уезжать? – спрашивает Миша. – Там все заново придется раскручивать, да и активы тут остаются…

Константин медлит с ответом. Миша ждет.

Возвращается довольная Оля с рюкзаком в руках:

– Господа родственнички, их бин тормоз! Вот что я купила в дьюти-фри и тут же забыла!

Оля достает из рюкзака и водружает на стол бутыль коньяка.

– Сестра, – говорит Миша без осуждения, – ду бин алкач!

– Сам ты «дубин»! – отзывается Оля, открывая бутылку. – «Ду бист» надо говорить! Пап, попробуешь?

Костя, улыбаясь, качает головой, прикрывая рукой бокал.

* * *

Ресторанчик, оформленный в украинском стиле, отдельный кабинет. За столом сидит, попивая чай, Константин. Открывается дверь, входит Василий Богданович. В руках он держит чемоданчик.

– Извини, опять срочное совещание устроили, – он вручает чемоданчик Косте и улыбается. – Пересчитывать будете?

Видно, что это у них дежурная шутка, Константин мимолетно улыбается в ответ и прячет чемоданчик под стол. Раздается осторожный стук в дверь.

– Да! – откликается подполковник.

Дверь бесшумно открывается, появляется официант с подносом: графинчик с водкой, квашеная капуста, мясная нарезка, две рюмки. Официант выставляет все это на столик.

– Вторую рюмку убери, – ворчит Василий Богданович, – мог бы уже выучить…

Официант забирает рюмку, выходит. Подполковник наливает себе полную рюмку, залпом опрокидывает ее в себя, зажмуривается, выдерживает паузу и после этого начинает быстро и вкусно закусывать.

– Все хотел тебя спросить, – говорит он, – как ты с таможней договариваешься? Каждый раз чемодан кэша.

– А меня не проверяют, – отвечает Костя, – я обаятельный. Кстати, раз уж ты завел разговор. Может, и правда, открыть счет где-нибудь в Латвии, вы будете туда деньги переводить?

Подполковник машет рукой, перебивая Костю, и наливает себе еще.

– Не должен был я тебе этого говорить пока, – Василий Богданович опрокидывает и вторую, на сей раз не закусывая, – но, скорее всего, это была ваша последняя зарплата.

– Сворачиваемся, – полуспрашивает, полуутверждает Константин.

– Да, – кивает подполковник, – накушались все этой информационной войны. Сейчас курс на успокоение народа.

– Ну и слава богу, – с искренним удовлетворением говорит Костя.

– Не говори. Перестарались, – теперь Василий Богданович ест спокойно, с расстановкой. – Чуть вообще ситуация под откос не пошла. На днях соглашение подпишут: реформа конституции, правительство новое, а главное – осенью досрочные выборы.