- Ты тощая, глупа… блядь! - взрывает мою голову пронзительный женский крик. - Шлюха! Таскаешься с чужим мужем! Ты…

Я больше ничего не слышу. Денис успевает открыть дверцу машины и силой вталкивает меня в салон.

Тусклый хлопок - и я оказываюсь в полной тишине.

Два орущих друг на друга голоса доносятся словно сквозь толщу воды, и я нарочно поворачиваюсь так, чтобы даже случайно не зацепить взглядом происходящее. Закрываю ладонями уши, сжимаю со всей силы, пока в ушных раковинах не появляется болезненный вакуум.

Щека быстро опухает, горит, хоть я прикасаюсь к ней только ребром ладони.

Но больнее всего от тех слов, которые, как бы сильно я ни пыталась заглушить голоса в своей голове, до сих пор бьют по мне выпущенной из пушки очередью теннисных мячиков.

Шлюха. Блядь. Таскаюсь с чужим мужем.

Как бы сильно я ни пыталась сделать вид, что это просто недоразумение, факт остается фактом - я заслужила все это, каждую букву каждого слова. Потому что если бы не появилась жена Дениса…

Боже, я знаю, что позволила бы ему все.

Понятия не имею, сколько проходит времени, прежде чем дверь машины открывается - и в салон буквальна врезается до чертиков злой Денис. Если бы от бешенства можно было сгореть, под его задницей осталась бы не дорогая кожаная обивка, а обугленные ошметки.

Несколько минут он просто молчит и курит, выпуская дым в окно длинными сизыми струйками. Понятия не имею, почему вижу это, ведь до сих пор сижу к нему спиной, но в какой-то момент ловлю себя за тем, что, несмотря на противную сцену, все равно с упоением подсматриваю за тем, как он складывает губы в трубочку, как изредка пробегает по ним языком.

- Одуван, то, что ты видела... - начинает он, но я резко перебиваю его встречным почти что криком.

- Пожалуйста, я хочу домой. Я никуда не пойду, увольняйте меня, если хотите, но я просто не смогу. Я хочу отмыться от всего этого. Мне противно. Мне тошно от того, что сказала ваша жена, потому что мы не должны так себя вести!

- Нет, - как-то слишком уж спокойно отвечает Денис.

- Вы слышали, что я сказала? - на всякий случай уточняю я.

- Уверяю тебя, Одуван, проблемами со слухом я точно не страдаю.

- Вы не можете меня заставить.

- Могу и заставлю, - еще спокойнее продолжает гнуть свою линию он. - У меня там долбаные англичане, Одуван. Дза засранца, перед которыми я должен на хрен выстелиться, если хочу получить их инвестиции- И так уж получилось, что в это время суток в пешей доступности есть только один переводчик, который может помочь вести с ними диалог. Сама догадаешься, о ком я, или разжевать?

Паника, страх и отвращение, которые только что переполняли меня с головой, внезапно сходят, уступая место злости. Этот человек просто мерзавец. Мерзкий и циничный эгоист, которой всегда и во всем думает лишь о своей выгоде. И пусть наше знакомство было недолгим, я слишком хорошо выучила его повадки, чтобы принять как факт: его «нет», даже если я станцую джигу на саблях, никогда не превратится в «да».

Поэтому, и еще чтобы привести в порядок голову и остыть, я выхожу из машины. В пару движений поправляю прическу и платье, откашливаюсь, как хористка перед выходом на главную сцену страны.

- Рад, что мы понимаем друг друга, - зло бросает мне в спину Ван дер Мейер, но на этот раз я успеваю одернуть руку до того, как он «вежливо» схватит меня за локоть.

Монстр матерится сквозь зубы, но, к счастью, больше не пытается до меня дотронуться.

Я переживу этот вечер.

А завтра скажу отцу, что у нас с «начальником» возникли разногласия непреодолимой силы, из-за которых я вынуждена уйти. И меня не будут мучить угрызения совести за то, что Ван дер Мейеру придется побыть ужом на сковородке.

Это будет справедливая плата за мое сегодняшнее унижение.

Именно сегодня, в дорогом ресторане, в компании двух Денежных мешков и женщины, от которой у меня кипят мозги, я начинаю понимать значение поговорки «кусок в горло не лезет». Потому что сейчас именно это и происходит: вместо того, чтобы сосредоточиться на диалоге, от которого напрямую зависит благосостояние моего кошелька, я думаю о том, что напротив сидит мой Одуван - и завтра она снова исчезнет с моего горизонта.

Пытаясь удержать ее хотя бы на этот вечер, я потратил все те немногие очки, которые заработал, пытаясь завоевать ее симпатию. Но если бы позволил ей уйти - не было бы и этого вечера.

- Денис Александрович, - Соня вежливо улыбается, привлекая мое внимание, чтобы перевести какую-то идиотскую английскую шутку, которую мои гости считают очень уместной.

Я натянуто посмеиваюсь в ответ, потому что ни шутка, ни ее уместность меня не интересуют.

Одуван может сколько угодно корчить паиньку, но она больше не смотрит на меня так, как смотрела у машины. И сидит за столом только потому, что ее хорошенькая голова забита хренью о том, что она должна быть профи в любой ситуации, даже если «ситуация» собственными руками подставила ее под удар.

Но я реально больше ни о чем не мог думать, пока она была так близко, что я мог прижать ее к себе, поцеловать. Хотя, что я корчу романтического юношу? Я бы прямо там и трахнул ее. Я до сих пор чувствую тяжесть в штанах, стоит вспомнить, как хотелось затолкать ее на заднее сиденье машины, развести ноги и отымет ее языком, чтобы орала до красных звезд в глазах.

Но как бы я ни пытался придумать повод задержать время, ужин заканчивается. Проклятые англичане с их проклятой вежливостью: переговоры до десерта, а потом срочно в гостиницу, и никаких «дополнительных увеселений». Я рассчитывал, что удастся заманить их поглазеть на красоты ночной столицы, но не настаивать же после двух вежливых категоричных отказов?

В салоне автомобиля Соня нарочно садится так, чтобы между ней и мной сидел англичанин, и всю дорогу до гостиницы они болтают о чем-то, что я понимаю лишь обрывочно, опираясь на свои не очень богатые знания английского.

Он с ней флиртует?!

Приходится переключить внимание на первое, что попадёт под руку - телефон, где у меня уже куча неотвеченных сообщений и звонков от Инны и Юли. И если истерику жены я понимаю, то поведение Юли настораживает. Она знает; что мне нельзя звонить ни при каких обстоятельствах, что я очень не люблю, когда у Инны появляется повод укорить меня «левыми бабами». В самом начале нашего с Юлей общения у нас случился инцидент: она куда-то ехала и на трассе поломалась. Ну и вместо того, чтобы вызвать эвакуатор, она не придумала ничего лучше, чем звонить «своему мужчине». Потом, когда я примчался злой и вздрюченный скандалом, Юля сказала, что все ее бывшие очень любили, когда она просила их о помощи. Не удивительно, потому что все ее бывшие папики были уже в тех почтенных летах, когда девушка возраста внучки вызывает примерно те же желания: давать денежку, гладить по головке и вытирать сопли. Одного внушения хватило, чтобы Юля поняла: я - не старый импотент, и меня не впирает играть с ней в заступника.