— Приветствую, Доминик, — со странной улыбкой ответил полупрозрачный Карл. — Новый список. Все не срочное, но уже есть, — Карл вручил ему длинный свиток. Доминик привычно пробежал его глазами, запомнил и дематериализовал до полного разрушения. Они всегда так делали. Читали полуматериальный список на бумаге, запоминали и оставляли информацию лишь в одном месте — у себя в памяти.

— Ясно. Список принял. Это все?

— Нет, подожди, я хочу поговорить с тобой, — усмехнулся Карл. Скрутил из белой массы, похожей на облака валик, положил сзади себя и сел на него, закинул ногу на ногу.

Доминик внутренне поморщился от досады. С каждой секундой его пребывания здесь Алиса от него отдалялась. Волны, что несли ее к нему стихали. Он боялся вернуться и упереться в прежнюю дистанцию между ними.

— Что еще? Я выполнил всю работу. Изъянов нет.

— Да, работаешь ты прекрасно! — хихикнул Карл. — Только вот не знаю, сколько еще это продлится! Ты… изменился, — Карл понизил голос. — Другим не очевидно, а я замечаю. Ты стал по-другому говорить, ты… явно проводишь много времени со своим… «питомцем».

— Это не запрещено, — ответил Доминик.

— Не запрещено. Но подозрительно. Ты чувствуешь к ней слишком тонкие человеческие чувства, ты привязался к ней. И, мне кажется, до сих пор не взял девушку. Она не твоя игрушка. Похоже на то, что, напротив, это она играет тобой.

— Нет! — чуть эмоциональнее, чем собирался ответил Доминик. — Девушка … покорная и милая.

— О! — захихикал Карл, сверкая уголками глаз из-под капюшона. — Вот такие покорные да — как ты сказал — «милые»? — лучше всех играют человеческими мужчинами. И тобой, похоже, тоже. Рекомендую не затягивать, — Карл резко стал серьезен. — Я не хотел бы применять к тебе санкции в конце года, лишать тебя любимого питомца. Не затягивай — возьми девушку, выпусти из себя то… что в тебе. Интерес к ней уменьшится, за несколько раз станешь к ней равнодушнее. А то наш Доминик совсем потерял голову. Даже забыл инструмент…

Ненастоящее сердце громко ударило, и непрошенная паника разлилась по бесплотному телу.

Доминик растеряно взглянул на руки. Да, он забыл косу. Так спешил, был так зол на Карла, был так ошарашен возможной Алисиной близостью, что коса… просто вылетела у него из головы. И, главное, где он ее оставил! Там, прямо рядом с девушкой!

— Могу вкатать тебе штраф за небрежное обращение с оружием вселенского значения, — чуть-издевательски сказал Карл. — Но пока не буду. Просто не теряй голову.

Но голову то Доминик в этом момент и потерял. Взглянул «вниз», в свое жилище. Облако крови, беспомощные взмахи тонких, как ниточки рук…

О Господи! Так говорила Алиса, и в этот момент Доминик про себя произнес это. Хоть у подобных ему было не принято упоминать Всевышнего всуе.

«О Господи, помоги!» — прошептал Доминик про себя.

— Я спешу, Карл. Нельзя оставлять инструмент, ты прав, — бросил он, и сквозь пространство поспешил домой.

— Забывают — они. Люди. Мы… либо не забываем. Либо не помним вообще… — услышал он вслед задумчивый голос Карла.

***

Он смерть. Он не может лечить.

Уверен, что мог бы заставить края раны сомкнуться, но что потом? Омертвение тканей? Или, напротив, быстрый неконтролируемый рост? Не исключено.

Доминик прислушался к ощущениям еще, когда бежал вниз, на ходу принимая плотную форму смуглого мускулистого мужчины. Вот это, пожалуй, можно. А в остальном у него сейчас только человеческие возможности.

В его власти — направлять события в сторону гибели. Но не в его власти спасать жизни и лечить.

Все вокруг было красным, облако крови качалось и расходилось по бассейну, когда Доминик выловил в нем тело Алисы.

О Господи!

Проклятье!

Она не дышала. Уложил девушку на бортик. Мгновение на то, чтобы вспомнить, как люди поступают в таких случаях.

… У него лишь одно преимущество. Ему ничего не стоит переворачивать, крутить как угодно стройное тело девушки.

Стараясь не думать о крови, что так и вытекала из ее ноги, Доминик, ловко перебросил девушку через свое колено, давая воде выйти ее легких.

Потом перевернул обратно… Нет, она не задышала! Только сердце едва-едва, слабо билось… Ему не нужно щупать пульс, чтобы распознать жив человек или нет. Для этого существует инстинкт смерти.

***

Когда Алиса очнулась, ее целовал Доминик.

Как здорово! Надо же… Странно только, она так мечтала об этом поцелуе, а он оказался… таким грубым, странным, напористым.

Нет, не целовал! Это другое, поняла Алиса.

Его действия мало напоминали поцелуи. Скорее он рывками терзал ее рот, вдувая в него воздух снова и снова. Насильно, настойчиво.

Алиса дернулась, чуть закашлявшись. Ощущение было не из приятных.

Он отстранился и уставился на нее горящим, взволнованным взглядом. Лицо его было просто перекошено. Страхом… и чем-то еще.

«Он снова спас мне жизнь», — констатировала Алиса про себя. А в следующее мгновение он приподнял ее и исступлённо прижал к свой груди.

Буквально на несколько мгновений, но их было достаточно, чтобы Алиса в полной мере ощутила его страх за нее и радость, что успел спасти.

— Спасибо… — слабо прошептала Алиса ему в грудь — обнаженную, мокрую, сильную. — Я … просто хотела переложить ее, чтобы сесть… — добавила она, подумав, что Доминик, наверняка, догадался о причинах произошедшего.

— Я говорил не брать косу. Она защищается от всех, кроме меня, — он отстранился и улыбнулся ей своей кривой улыбкой. Злости в его лице не было. Не рассердился, что притронулась к косе, надо же, подумала Алиса… — Но мне нельзя было забывать ее, — добавил он.

— Аа… ты забыл… Я думала, просто оставил… — слабо улыбнулась Алиса в ответ. Голова кружилась, ее начало подташнивать. Посмотрев ниже, увидела, что возле ее левой ноги растекается лужица крови, и тонкой струйкой стекает в бассейн. И без того весь красный…

От такой картины еще сильней подурнело.

А знает ли Доминик, что делать? Как остановить кровь? Сама она может и не справиться, слишком уж ей дурно.

— Подожди, — серьезно сказал он. Протянул руку — Алиса увидела свой халатик — одним движением оторвал от него длинную полосу и ловко замотал рану.

Когда все произошло, Алисе показалось, что коса полоснула ее только по голени, сделала горизонтальный небольшой разрез. Теперь же она видела, что рана расположена вертикально, длинная, от щиколотки почти до самого колена. И очень глубокая.

Доминик аккуратно подхватил ее на руки и понес в дом. Она обняла его плечи, опустила голову на его плечо. От потери крови и пережитого обморока ощущала себя слабой, совсем беззащитной, беспомощной.