Я придумывала себе истории и песни. С самого детства я всегда много пела. В моей культуре песни являются частью повседневной жизни. Женщины поют, когда молотят рис, когда стирают белье на берегу реки или у водокачающего насоса, когда возвращаются из леса с большими охапками зелени для корма. Когда они чистят овощи или когда погоняют домашних животных. Песни и танцы, конечно же, являются неотъемлемой частью всех праздников.

Вопреки тому или, может быть, именно потому, что я уже так давно была вдали от своего дома и своей деревни, я часто пела наши песни. Чтобы не забыть их, а также для того, чтобы не чувствовать себя одинокой. Кроме того, я придумывала себе новые песни. Так я проводила время.

Дневники я прятала под циновкой в одной из комнат, предназначенной для слуг, и каждый раз молилась, чтобы Жестокая Мадам их не нашла. Ведь тогда это был бы самый черный день в моей жизни. Кто знает, на что была способна эта жестокая женщина с каменным сердцем!

ЧАЙ ДЛЯ ДАЛАЙ-ЛАМЫ

Поскольку я все еще оставалась единственной служанкой в ее доме, и, как и раньше, боялась спать в одиночку в подвале, Жестокая Мадам разрешила мне спать в коридоре перед кухней. Однако это означало, что я имела право расстилать там свою циновку, на которой спала, только после того, как уходил ее последний гость. А гости у нее бывали часто. Иногда мне неожиданно приходилось готовить еду на ужин для восьми, пятнадцати, а то и двадцати человек. Тогда она звонила сторожу, тот приходил ко мне и докладывал: «Сегодня вечером мадам ожидает гостей. Ты должна приготовить то и это…»

Многие важные политики, государственные деятели, артисты, банкиры и бизнесмены приходили на эти вечеринки по ее приглашению. У нее бывал бывший премьер- министр — друг семьи, я также видела у нее других разных министров и управляющих отелей.

Обычно Жестокая Мадам хотела произвести на них впечатление европейскими или иностранными блюдами. Она давала мне какие-то странные рецепты, которые она увидела по телевидению или вычитала где-то в глянцевых журналах. Тогда она гордо повторяла:

— Я всегда хотела быть особенной. Не такой, как остальные, более экстравагантной и оригинальной. В Непале везде подают одни и те же блюда — бхал бхат, момос, а я этого уже видеть не могу! Надоело!

Так что мне приходилось готовить блюда по этим иностранным рецептам: то рыбный суп с кусками рыбы и сплошными костями, то седло ягненка или целую запеченную курицу. При этом я никогда раньше ничего подобного не делала. Это было непросто — готовить все эти блюда, если раньше их никогда не видел и не пробовал. Я не знала, например, как вынуть внутренности из курицы. Я беспомощно стояла над поваренной книгой, которую давала мне Жестокая Мадам.

Сама я вегетарианка. Мне было до тошноты противно залезать рукой во внутренности курицы и вырывать оттуда сердце и печень. Но другого выбора у меня не было. Я закрывала глаза и пыталась сделать это вслепую.

Не все ее желания я могла исполнять. Некоторые вещи у мне просто не получались. Ягненок, запеченный в духовке, оказался слишком жестким и снаружи обгорел почти до черноты. Суп из рыбы тоже никуда не годился, он отдавал гнилым запахом. Гости отставили свои тарелки, почти не прикоснувшись к еде. За это я получила от Жестокой Мадам выговор, выслушала злобные угрозы и целые ругательные тирады.

— Эта девчонка- тхару и вправду слишком глупа для всего этого. Она действительно ничего не умеет! — возмущалась она перед своими гостями.

Я убрала тарелки со стола и постаралась скорее исчезнуть в кухне.

Однако пару рецептов со временем я очень хорошо усвоила. Я научилась готовить пиццу и пасту. Моя пицца с овощами и спагетти с грибами получались действительно очень вкусными.

Иногда на кухне мне помогали жены или дочери гостей, и они сочувствовали, когда видели, сколько посуды скапливается и какую работу мне приходится выполнять.

— Бедная девочка, здесь слишком много работы для тебя одной. И как же ты со всем этим управляешься? — спрашивали они меня. Тогда они помогали мне выносить блюда и тарелки с едой в зал и убирать посуду со стола.

Но чаще всего Жестокая Мадам сразу же пресекала это:

— Нет-нет, вы не должны помогать Урмиле, она все должна делать сама! Садитесь, устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь вечером!

А затем она отчитывала меня в кухне:

— Так-так, ты пытаешься вызвать сочувствие и заставить этих бедных девочек помогать тебе?! Как не стыдно! Они слишком молоды, чтобы работать!

При этом девочки были ничуть не моложе меня.

— Сегодня вечером у нас будет очень важный почетный гость, — однажды сообщила мне Жестокая Мадам. — Я хочу, чтобы ты приготовила чай, фрукты и пару закусок. Он — высокопоставленное духовное лицо и живет как аскет. И я хочу, чтобы ты обращалась с ним с глубочайшим почтением.

Вечером, я уже не помню точно дату, но это было осенью 2006 года, она появилась дома в окружении большого количества людей. Среди них был пожилой мужчина приятной наружности, с бритой головой, в очках и в темно-красном одеянии буддистских монахов. Он обладал совершенно особой аурой, и у него была добрая улыбка. Я, конечно, родилась верующей индуисткой, но я также почитаю и Будду. Мне нравится то, что я слышала о буддистском учении, — обещание достичь нирваны, вера в то, что человек может сам себе помочь силой духа и разума и развиваться дальше. В Непале индуизм и буддизм тесно переплетаются. Границы между обеими религиями у нас очень зыбкие. В конце концов, и сам Будда был непальским принцем.

Я не знала, кто "этот высокий гость Жестокой Мадам, но все относились к нему с большим почтением, словно он был очень важным сановником. Они низко кланялись ему и слушали его с благоговением, не перебивая. Даже Жестокая Мадам держалась с ним очень почтительно.

— Разрешите предложить вам чай, ваша светлость? — обратилась она к нему.

Жестокая Мадам пришла ко мне в кухню. Когда она увидела, что у меня распущены волосы, она приказала мне немедленно заплести косу, потому что ее гость — очень известный гуру.

Гости расположились в гостиной. Я мгновенно заплела себе косу, приготовила чай и понесла в зал фрукты и печенье. Когда я вошла, гости разговаривали между собой очень взволнованно. Никто из них не обратил на меня никакого внимания, кроме гуру. Когда я подошла к нему с подносом, он взял чашку чаю, посмотрел на меня и свободной рукой прикоснулся к моему лбу, как будто благословляя.

— Good girl, — сказал он и подбадривающе усмехнулся мне. Это была самая теплая, самая сердечная улыбка, которую я когда-либо видела. У меня было такое чувство, как будто он заглянул мне в душу.

— Хорошо, хорошо, иди, — прогнала меня Жестокая Мадам, потому что я слишком долго задержалась возле этого человека.

Позже я принесла картофельный хлеб, кисло-сладкие помидоры и кимчи — консервированную редьку. И снова гуру по-дружески улыбнулся мне. В зале велась дискуссия, касавшаяся детей-сирот. Жестокая Мадам помогала двум сиротским приютам. Теперь она хотела организовать фонд. Обсуждали, как можно собрать деньги для детей, что нужно делать в первую очередь и кто может помочь. Гости дискутировали почти два часа. Позже я узнала, что Жестокая Мадам стала финансовым директором нового фонда. Об этом она рассказала мне намного позже после той встречи, когда однажды мне снова пришлось делать ей массаж.