Я не знала, что сказать и надо ли вообще говорить. Осознавала, что не имею права учить его жизни. Это он потерял семью, а не я. И он может… Или не может? Запуталась.

— Иди, — сказал Кирилл, напоминая, что я уже с минуту пялюсь в пустоту.

— Пожалуйста, подумай еще раз. Это же твоя жизнь, — попыталась напоследок.

— Подумал. И решил. Иди.

На сердце висел камень размером с дом. Я поднялась и пошла к двери. На пороге обернулась — Кирилл опять лег и закрыл глаза. Он выглядел довольным. Даже слишком, учитывая, что умрет через пару дней. Я ведь ему намекнула. Эд, чтоб тебя! Разве так можно?

Крепла странная уверенность, что Кирилл долго будет являться ко мне во сне. Как укор, что я помогла втянуть его в это и стала причиной гибели. Вырвалась из затхлого подъезда на улицу и набрала Эду сообщение: «Все в силе». Слышать его не хотелось. Видеть — тем более. Не хотелось вообще ничего, только биться лбом о ближайшее дерево. Я поплелась домой. Долго сидела в ванной и всхлипывала. И решила, что больше не пойду в «Комету». Не смогу. Пусть Эд сам проворачивает свои сделки. Еще одни такие «переговоры» — и на моем рассудке можно ставить крест.

А утром в первом же выпуске новостей увидела, что Игорь Никодимов погиб в автомобильной катастрофе.

Ситуация казалась знакомой до боли — не хотелось подниматься с дивана, ехать куда-то, что-то делать. Снова безбожно прогуливала пары. Главное, чтобы не выгнали. В груди возникло чувство, что я уже стою на краю. Мысли отплясывали сумбурный канкан. В горле пересохло. Я напоминала себе пустыню — выжженную, безлюдную, бездушную. Темнота внутри. Пустота. Горечь.

Интересно, Кирилл еще жив? Вряд ли. Отключила телефон, телевизор, Интернет. Не хочу знать. Не хочу ощущать вину. Чувствовать себя убийцей. Могла ли отговорить? Нет. Старалась — и не получилось. Горько, обидно, страшно. И никуда не деться, потому что крепнет уверенность: не смогу забыть.

Раздался звонок в дверь. Перевернулась на другой бок, укрылась одеялом с головой. Нет меня, в универе. Пары кончились? Ну и что. В библиотеке задержалась.

Звонивший не успокаивался. Мелькнула мысль, что это Эд, но он бы просто попал в комнату. Эд ни с кем особо не церемонится. Значит, кто-то другой. С чего вообще решили, что я дома? Звонок утих. Подошла к окну и стала ждать, кто же выйдет из подъезда. Никто не выходил. Ждет под дверью? Точно Тима. Больше некому. Снова позвонили. Пришлось идти открывать.

— Привет, Тим, — сказала как ни в чем не бывало. — А ты не знал, что, если дверь не открывают, значит, дома никого нет?

— Это срочно, я бы все равно дождался.

Тим подвинул меня, словно статуэтку, и вошел в квартиру. Вот наглость! Я даже ожила немного и поспешила за ним.

— Тим, что стряслось? — На место шока пришел испуг. — На тебе лица нет!

Тимка сел на диван и плюхнул на стол тонкую папку. Стало не по себе. Я дотронулась до пластиковой обложки.

— Читай! — скомандовал он.

— Что здесь?

Взяла папку. Документы на автомобиль. Тот самый, на котором приезжал Эд. Точнее, копии, конечно. Зарегистрирован на Яна Юрьевича Филтона.

— К чему это? — спросила спокойно, хотя внутри все бушевало от злости. Ну зачем Тим вмешался? Зачем?

— К тому, что я знаю, кому принадлежит авто. Яну Филтону. Там и фото есть. Не похож на друга семьи.

Отложила папку, даже не взглянув на остальные бумаги.

— Тимка, что за новости? Я и так знаю, что машина — Яна. К чему приносить документы?

Тим, похоже, растерялся. Он ожидал смущения, шока или чего-то подобного, но никак не спокойствия. А я старалась держать себя в руках.

— Значит, так, — сказала холодно, — я не давала согласия с тобой встречаться. Теперь и не дам, потому что меня не устраивает тотальная слежка. Сама буду выбирать, с кем общаться, а с кем — нет. Эд — мой друг. И мне все равно, на кого зарегистрировано его авто. Слышишь? Ты не имеешь права что-то вынюхивать про моих друзей.

Тим поднялся и пошел к двери.

— Да пошла ты, — обернулся на пороге.

Послышался хлопок и щелчок замка. А я все сидела, не в силах пошевелиться. Да что за день такой? Мало мне Эда с его заданиями! Мало гибели Кирилла! Еще и Тимка. Папку не забрал. В ней ожидаемо оказалось фото Яна, и даже его биография. Достаточно скудная, стоит признать. Школа, училище по специальности «автомеханик», работа в СТО. Никаких упоминаний о «Комете» или Эде. Холост, детей нет. Почему-то казалось, что биография написана специально для официальных лиц. Слишком мало фактов.

Меня начинало трясти. Не потому, что Тим привез эту «сверхважную» информацию. Нет. Тим копает под Эда. Если Эонард узнает, Тиму конец. Вспомнился Кирилл. Точнее, и не забывался вовсе. Что делать? Покрутила телефон. Включила. С десяток пропущенных. Из них шесть — Тима. Три — девчонки. И один — от Эда. Странно, что не стал дозваниваться другими способами. Наверное, решил дать мне время. Смешно! Нестерпимо захотелось услышать его голос. Нажала кнопку вызова.

— Александрина? — ответили почти сразу.

— Мне плохо, — всхлипнула я.

— Ян выехал. Собирайся и приезжай, — сказал Эд и отключился. Никаких лишних вопросов. Да я и не стала бы спорить. Быстро переоделась в джинсы и кофту, накинула куртку и спустилась на первый этаж.

Автомобиль уже ждал.

— Привет, — помахал рукой Ян. — Выглядишь неважно.

Я села рядом.

— Спасибо за комплимент.

— Зато честно. Что стряслось? Может, кому врезать?

— Нет, спасибо. Сама кому хочешь врежу. Устала.

— Понимаю, — хохотнул Ян.

Автомобиль помчался к «Комете». Чем ближе мы подъезжали к Эду, тем спокойнее становилось. Да, я никогда не забуду того, во что он меня впутал. Но и не видеть его — выше моих сил. Это как привыкание, зависимость, необходимость. Видеть, слышать, знать, что он рядом.

— Приехали. — Ян распахнул дверцу с моей стороны. — Эд у себя.

Он уже даже не считал нужным провожать меня. Я обошла стороной шумную зону отдыха, свернула в коридор и постучала в знакомую дверь. Открыла даже раньше, чем раздался ответ. Эд сидел в кресле. Ждал? Наверное, потому что перед ним не было привычных документов. Зато напротив стола стояло еще одно кресло.

— Здравствуй.

Я села и сразу почувствовала себя лучше. Эд здесь. Значит, ничего не случится.

— Ты опять отключила телефон. — Эд, казалось, констатировал факт.

— Отключила, — кивнула. — Плохо себя чувствовала после последнего дела. Эд, я больше не буду принимать участие в заключении контрактов. Это выше моих сил.

— Ультиматум? — стальной испытывающий взгляд.