– Ах, Энни, – хрипловатый голос Ника упал до мягкого шепота и уже не казался напряженно-угрюмым. – Я вижу тебя каждый день.

– Так покажи это, – отчаянно взмолилась Энни, глядя на него с тоской и горечью. – Мне нужно, чтобы ты показал это, Ник.

Он поскреб небритую щеку.

– Я постараюсь.

– Это было бы здорово. – Энни смущенно откашлялась, прочищая горло. – Думаю, будет справедливо, если ты тоже предложишь мне над чем-то поработать. Ради тебя. Чтобы доставить тебе удовольствие.

Она с радостью убедилась, что удивила мужа. В его глазах вспыхнул знакомый лукавый огонек, и Энни невольно рассмеялась.

– Ты правда думаешь об этом? О постели? Когда мы только начали разговаривать друг с другом?

– Да, черт возьми.

Ох уж эти мужчины…

– А за пределами спальни, Ник?

– Да где угодно, – с готовностью отозвался он.

Энни снова не удержалась от смеха.

– Я хотела сказать, как мне порадовать тебя, если вынести за скобки секс?

– О, ну… – Он замолчал, обдумывая вопрос. Эта его привычка Энни всегда нравилась, как и его открытость. Ник никогда не прибегал к уверткам и отговоркам, не отвечал уклончиво, намекая на скрытый смысл. Если он бывал зол или счастлив, то ясно давал это понять. Никаких игр и двойного дна.

– Наверное, я хочу, чтобы ты тоже меня заметила, – произнес он наконец.

Она продолжала неподвижно смотреть на мужа, когда в кухню вошел Кен. Энни всегда старалась ограждать племянника от своих бурных объяснений с Ником, в детстве Кен тяжело переживал даже малейшие семейные размолвки. И хотя племянник давно обогнал ее в росте на добрый фут, она по-прежнему видела в нем своего ребенка, несчастного маленького мальчика, брошенного обоими родителями и нуждающегося в защите. Вот и теперь, инстинктивно стремясь его защитить, она вымученно улыбнулась.

– Тебе понравилось шоколадное пирожное?

– Восхитительное. – Не поддавшись на ее уловку, Кен перевел взгляд с тетки на Ника. – Вам нужно разойтись по своим углам, словно боксерам на ринге?

– Нет. – Ник стиснул плечо племянника. Как и Энни, он всегда любил Кена, в их отношениях ничто не изменилось. – У нас все хорошо. – Ник шагнул к двери и, бросив напоследок тоскливый взгляд на жену, вышел. Сердце Энни на мгновение замерло и снова зашлось бешеной барабанной дробью: в печальных глазах Ника горел прежний голодный огонь желания, и искра этого пламени все ярче разгоралась в ее груди.

Кен повернулся к Энни:

– У вас все хорошо? С каких пор?

Энни вручила ему кружку с кофе.

– Мы хотим попытаться заметить друг друга.

– Ясно. – Он отпил глоток из кружки. – И что означает эта дребедень?

– Понятия не имею, – вздохнула Энни.

– И чья это идея?

– Одной идиотки.

– Идиотки по имени Энни?

Она хмуро покосилась на племянника.

– Да, черт возьми.

Кен весело расхохотался, и Энни невольно замерла, очарованная этим неожиданным прекрасным смехом, который ей так давно хотелось услышать.

– Я думала, ты на меня разозлился.

– Так и есть. Ты противная вредина, которая всюду сует свой нос и вечно командует.

– Я стараюсь.

Кен снова рассмеялся. Энни продолжала пристально его разглядывать.

– Что на тебя нашло?

– Ничего. Сам не знаю.

– Хм, что бы это ни было, мне нравится твой смех.

Кен отхлебнул кофе, Энни тоже сделала глоток, и почему-то обоим стало легче на душе.

Немного позднее Кен отправился вместе со Стоуном в двухдневный поход, который сам спланировал и организовал. Сопровождая группу альпинистов, братья готовились совершить восхождение к ледяным озерам Джексон-Лейкс. В этот день Энни, занятая привычным хлопотами, вдруг осознала, что происходит нечто необычное. Кое-что неуловимо изменилось. Знакомое чувство обиды, горечи и злости, которое грызло ее часами день за днем, сменилось новым ощущением.

Надеждой.

Возможно, у всех все наладится.

Кен со Стоуном весь день карабкались по склонам с группой из района залива Сан-Франциско, и все шло замечательно. Мешало одно: Кен мог думать только о том, как бы поскорее вернуться в домик Китти и продолжить занятие, прерванное неожиданным появлением Энни.

На самом деле он думал еще о множестве вещей. Может, Китти была права, и он действительно бежал от себя. Топтался на месте, вместо того чтобы идти вперед.

Идти вперед, вот что ему нужно…

Когда два дня спустя братья вернулись в пансионат, Китти сидела за столом. При виде Кена она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, и стекла ее очков затуманились. Это было забавно.

Она тоже скучала по нему.

Зазвонил телефон, и, пока Китти отвечала на звонок, Кен зашел к себе в кабинет, чтобы переодеться. Он успел снять рубашку, когда раздался стук в дверь.

– Привет. – Кен повернулся к Китти.

Она задержала взгляд на его груди. С явным восхищением. При виде узкой татуировки, опоясывающей его бицепс, нежный румянец пополз по ее горлу к щекам.

– Симпатичная татуировка. Кажется… – Китти закусила нижнюю губу. – В этническом стиле.

– Мне сделали ее в Африке. – Кен быстро натянул черную водолазку. – Как дела?

– Прекрасно. – Китти тяжело сглотнула. – Только язык еле ворочается.

О господи… Кену захотелось снова сорвать с себя одежду, а потом раздеть Китти. Но его ждали дела. Он неохотно надел куртку с надписью «Уайлдер» на груди.

– Восхождение прошло успешно?

– Да.

– Я видела расписание. Ты сегодня проводишь занятия по сноубордингу.

– Не совсем. Просто встречаюсь с несколькими местными ребятами. Поговорим о различных техниках, о стилях и о том, как находить спонсоров. Мальчишки посещают школьную секцию, но у их тренера маловато опыта в подобных вопросах.

– Как мило с твоей стороны.

В эту минуту Кен вовсе не чувствовал себя милым парнем.

– Иди сюда, – шепнул он.

Китти снова с усилием сглотнула и на подгибающихся ногах пересекла комнату. Взяв ее за руку, Кен открыл кладовку, битком набитую всевозможным зимним спортивным снаряжением.

Она недоуменно оглядела полки.

– Ну же, вперед. Выбирай.

– Что?..

– Вперед, к новому приключению.

Густо покраснев, она смущенно поправила очки на переносице.

– О! Ты хочешь, чтобы я выбрала снаряжение. А я подумала…