– Ясно, я понял. Но, Китти, ты когда-нибудь раньше ходила в поход? Занималась скалолазанием?

– В том-то и вся прелесть.

– А чем займешься потом?

– Ты спрашиваешь, есть ли у меня план? В самом деле, Кен? Ты хочешь, чтобы я строила планы, а сам обходишься без них.

– Это несправедливо. Мы с тобой разные.

– Не такие уж разные, как тебе кажется. Послушай, я не Серена. И не одна из тех женщин, что были у тебя до нее. Я не сшибаю на автомобиле людей. Но в жизни всякое бывает. И жизнь слишком коротка. Подчас нам случается больно обжечься. Мы с тобой знаем это лучше многих других. Ну и что с того? Ничего страшного.

– Еще как страшно.

– Только если ты сдался.

– К чему я чертовски близок.

Улыбнувшись, Китти скользнула ладонями по груди Кена и зарылась пальцами ему в волосы.

– Ты выдохся?

У него вырвался смешок.

– Пожалуй, да.

Она коснулась губами его щеки и легонько куснула. Глухо застонав, Кен нашел губами ее рот, их языки встретились, и у Китти задрожали колени.

Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Казалось, кости плавятся, становятся мягкими, как пластилин. Слава богу, она не боялась упасть, ведь Кен держал ее в объятиях. Он снова повернулся и, прижав Китти спиной к двери, высвободил руки. Именно этого ей и хотелось. Вот только… Она напряженно замерла.

– Ты слышишь?

– Я ничего не слышу, все заглушает бешеный стук крови в ушах, – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею.

Китти запрокинула голову, по телу ее пробегали волны дрожи. Вот только… мешал подозрительный шум. Что, если это голодный медведь?

– Думаю, нам лучше зайти в дом.

– Да, черт возьми. Советую тебе поспешить.

– Ты хочешь сказать…

– Да.

Ее ноги стали ватными, она резко дернула к себе Кена, но в этот миг дверь позади нее распахнулась, и они оба, не размыкая объятий, ввалились внутрь.

В прихожей стояла Энни. Все еще сжимая дверную ручку, она окинула взглядом парочку, распростертую у ее ног.

– Вот черт…

– Энни, – выдохнула Китти, садясь на полу. – Привет.

Кен начал было подниматься и невольно охнул, когда Китти случайно ткнула его локтем в живот.

– Я пришла показать тебе свою новую одежду. – Выпустив дверную ручку, Энни уткнула кулак в бок. В другой руке она держала блюдо с шоколадными пирожными. – Я принесла сладости и последний диск Уилла Смита. Неужели ты готова променять меня, мои пирожные и Уилла на моего болвана племянника?

Китти взглянула на Кена, тот перевернулся и встал.

– Спасибо, – сухо бросил он, обращаясь к тете. – Приятно знать, что о тебе думают другие.

Энни, вздохнув, ссутулилась.

– Прости. Я думаю, вам двоим не стоит быть вместе, но Стоун просил меня не вмешиваться. Я не знала, что ты придешь сюда, Кен. Китти – единственная девушка здесь, а мне сейчас необходимо женское общество. Кроме того, вам… – Она перевела взгляд с Китти на Кена. – Вам обоим нужно немного остыть. – Сунув пирожное в руку племяннику, она решительно вытолкнула его за порог и захлопнула дверь у него перед носом. – Ну вот. Я думала, он никогда не уйдет.

Китти со вздохом потянулась к блюду с пирожными. Она была так близка к…

С первыми лучами рассвета Энни уже стояла на кухне и готовила гору бутербродов для восхождения Кена на Даймонд-Ридж. Она успела нарезать острый чеддер и свежую ветчину, запеченную в меду, когда в кухню ворвался Ник.

Сорвав с головы лыжную шапку, он швырнул ее на стол. В измятой рубашке, с всклокоченными волосами, нечесаными по меньшей мере два дня, выглядел Ник устрашающе. Угрюмый, взъерошенный, он смотрел на жену сердито и хмуро, но при виде его нелепой фигуры она почувствовала, как под ложечкой поднимается щекочущая волна дрожи, словно там, внутри, забили крыльями крошечные бабочки.

– Какие-то проблемы? – проворчала Энни, стараясь изобразить как можно более равнодушный тон.

– Ты. Ты моя проблема.

Бабочки куда-то пропали, на их месте образовалась неприятная сосущая пустота. Ник был ее школьной любовью. Ее возлюбленным в студенческие годы. Мужчиной ее мечты. Они поженились совсем юными и жили счастливо. Потом что-то пошло не так, но, когда Энни спохватилась, было уже слишком поздно. Поддавшись апатии и лени, она предпочла ничего не менять, пустила свою жизнь на самотек. А потом совершила новую ошибку: нагромоздила на лень еще и глупость, прогнав Ника.

И вот теперь он решил ее бросить.

Энни понимала, что сама виновата во всем, и отныне ей придется с этим жить.

– Что ж, очень скоро я перестану быть твоей проблемой. Тебе нужно лишь подписать чертовы бумаги.

Ник тихонько выругался.

– Я не это имел в виду, Энни.

– Тогда что?

– Помнишь, ты говорила, будто я тебя не замечаю. – Он нерешительно замолчал, глядя на жену со знакомым выражением смущения и нежности. – Я много думал.

– Да?

– Я могу все исправить?

Сердце Энни подскочило. Опустив глаза, она принялась мыть руки. Она так долго ждала, когда Ник задаст этот вопрос, и вот наконец-то это случилось.

– Ты пилот и механик. Тебе не привыкать чинить всякую всячину, этим ты зарабатываешь себе на жизнь. Теоретически ты просто дока в подобных вещах.

– Черт побери, Энни, мне нужен прямой ответ.

Энни начала варить кофе.

– Да, – произнесла она спустя минуту. – Думаю, ты можешь все исправить.

– Ладно, – кивнул Ник. – Какие будут указания?

Энни встретила его взгляд.

– Я хочу, чтобы ты сам понял, как это сделать.

Ник протяжно вздохнул.

– Терпеть не могу такие ответы.

– А знаешь, чего я терпеть не могу, Ник? – Она с грохотом поставила кофейник на стол, хотя ее так и подмывало запустить им мужу в голову. – Ненавижу твою манеру разговаривать со мной так, будто ты не знаешь меня вдоль и поперек, как знаю тебя я. Да, в мельчайших подробностях, вплоть до того, что сейчас на тебе наверняка надеты эти дурацкие трусы-боксеры, и именно потому, что я их не выношу.

– На мне вовсе не… – Осекшись, Ник оттянул пояс джинсов, оглядел полоску трусов и печально вздохнул. – Ладно, ты права, они на мне. Но просто потому, что сегодня день стирки.

Энни, покачав головой, ткнула пальцем в сторону мужа.

– Еще меня злит, когда, вымыв голову, ты забываешь причесаться, и волосы падают тебе на лицо. – Она раздраженно закатила глаза, когда Ник безуспешно попытался пригладить вихры. – Ненавижу, что ты читаешь мои мысли, когда я этого вовсе не хочу, а когда хочу – не можешь меня понять. – Энни устало прислонилась к кухонной стойке, ее воинственный дух внезапно испарился. – А главное, несмотря на все это, я не могу возненавидеть тебя и хочу, чтобы ты боролся за нас, вот что меня действительно бесит. – У нее сжалось горло, и, сдаваясь, она беспомощно всплеснула руками. – Я лишь хочу, чтобы ты заметил меня, Ник.