Генерал-лейтенант, возглавлявший советскую миссию, все эти корректировочные пертурбации принял к сведенью. Препятствий в смене дислокаций центров подготовки и переобучения не видел. Да и «не на своем поле играл».

Побатарейная разбивка комплексов ПВО предусмотрительно учитывалась и всегда планировалась согласно штатным расписаниям. Учебное подразделение, как правило, возглавлял офицер преподавательской должности (не меньше майора). Конечно, основная нагрузка ложилась на взводных лейтенантов.

Советское транспортное судно простояло под разгрузкой в порту еще некоторое время, пока шли какие-то согласования.

Одна полная батарея «Куб» – с боевыми расчетами, подвижным командным пунктом, тэзээмкой[40] и машиной техобслуживания – переводилась на аргентинский транспорт и уходила на военно-морскую базу Ушуая. Погодя на берег съехали еще четыре автономные единицы комплекса «Оса» с похожим дополнительным «обвесом», состоящим из машины батарейного КП, «технички» с манипулятором, груженной запасными комплектами ТПК[41].

И вскоре «Физик Курчатов» отбыл.

По предварительному плану газотурбоход должен был выгрузить часть техники в промежуточных пунктах Рио-Гальерос и Комодоро-Ривадавия. Маршрут судна пролегал в каботажных пределах, вдоль побережья Аргентины. Ввиду вероятной угрозы со стороны британских субмарин в эскортное сопровождение ему выделили два аргентинских эсминца противолодочной обороны. Естественно, меры безопасности всего лишь двумя кораблями не ограничивались.

А конечным пунктом являлся Буэнос-Айрес – туда в том числе доставлялись зенитные комплексы дальнего радиуса действия С-200 для прикрытия неба столицы Аргентины.

Далее «Физик Курчатов» в счет оплаты за поставленное вооружение грузился продовольствием и уже самостоятельно следовал в Советский Союз.

Проектируя свой военно-политический демарш с возвращением спорных островов под аргентинский флаг, политическое руководство Хунты полагало, что практичные англичане воздержатся от ответных дорогостоящих силовых акций. Эти выводы строились на анализе разведданных по состоянию Королевского флота и вооруженных сил Великобритании в целом.

По крайней мере, в Буэнос-Айресе не рассчитывали на столь организованный и, что уж сказать – молниеносный ответный ход.

Это был просчет… в итоге скомкавший все оперативные замыслы.

Теперь штаб генерала Леопольдо Галтьери[42] в своих уже скорректированных планах лишь смог достигнуть некоего шаткого равновесия, тактической передышки… еще до конца не понимая, на кого работает время.

В ранних наработках предполагалось, что затяжные, позиционные боевые действия для аргентинской армии будут только выгодны. И наоборот, для британцев – крайне сложными в плане логистического снабжения и поддержки материального обеспечения экспедиции.

Все оказалось не так очевидно.

Оказалось, что импульсивная южная нация – аргентинцы – не готовы к долгой военной кампании.

Настроения изменились не только в вооруженных силах, но и среди гражданского населения страны. Пресса еще патриотично плевалась строчками в заносчивых британцев, народ на площадях вторил, скандировал, но широко открытые рты утратили былой торжественный порыв, превратившись в озлобленные и недовольные гримасы.

Речи трибунов Хунты уносило ветром мимо, прочь… Люди ждали побед, а похвалиться не так уж много было чем.

Вторым просчетом и неприятным ударом оказались дипломатические успехи Лондона, сумевшего настроить против Буэнос-Айреса мировое сообщество, обвинив в неоправданной агрессии.

Правительства десяти стран ЕЭС[43] ввели полный запрет на экспорт вооружения в Аргентину, а также эмбарго на аргентинский импорт. Страна оказалась в крайне незавидном положении, по сути, оставшись наедине против англосаксонского союза, связанного узами Североатлантического альянса.

Французы и немцы – послушные натовцы – зарубили прежние, заметим – уже проплаченные, договоренности[44].

Еще шел тонкий и шаткий ручеек военных поставок через третьи страны из Израиля – евреи не любили англичан… но любили американцев, которым эти проделки за спиной не нравились.

Поддержка стран ОАГ тут была малозначимой[45]. Тем не менее в этом случае предложение Перу по продаже своих боевых самолетов было принято как вынужденная мера.

Вынужденным было обращение за помощью к коммунистам.

Леопольдо Галтьери, став во главе страны, оказался плохим хозяйственником. Но как генерал кое-что соображал, внимательно прислушиваясь к аналитическим выводам своих военных специалистов, адекватно реагируя на факты. Из всего получалось, что в короткой перспективе Советы мало что могли дать в «войне против моря». По крайней мере, быстро. Даже если бы захотели.

Аргентинские экипажи учить и переучивать не один месяц. Существуют проблемы перехода на другие стандарты. Корабли, субмарины, помимо всего, очень дорогостоящие приобретения.

Касаемо боевой авиатехники «красных», сам Галтьери не вникал в детали и тонкости – достаточно было доклада-дайджеста специалиста, входящего в экспертную группу, посещавшую СССР с профильной задачей… Из чего следовало, что советская истребительно-бомбардировочная авиация являлась исключительно фронтовой, не обладая большим радиусом действия и устройствами для дозаправки в воздухе. Перекупленные в Перу Су-22 тому наглядный пример.

Советские воздушные ракетоносцы, способные нанести существенный удар экспедиционному флоту Великобритании, представляли собой машины иного – тяжелого – класса, специфического применения. Столь сложная техника и оружие требовали длительного освоения.

– А Кремль не то чтобы недвусмысленно, а совершенно конкретно обозначил, – итогово резюмировал возглавлявший делегацию в Россию атташе, – воевать своими руками они не станут.

Глава Хунты передернул плечами – он и сам не хотел, да и не мыслил идти на поклон к большевикам… непонятным и опасным с их тиражируемым коммунизмом. Опасным, прежде всего, для внутренней социальной стабильности вверенного государства. Уровень «деньги – товар – деньги» его бы устроил, но не более.