Мужчины замолчали… Каждый думал о своём. Левашов вспоминал жену.

Хороша была Наталья, да только не любил он её. И вовсе не Ирина, вдова друга, являлась тому виной. Спустя время Евсей успел остыть к своей первой женщине, а вот не лежала душа к супруге, и всё тут. И хозяйкой отменной была Наталья, и женой заботливой, но не чувствовал княжич с ней радости. Да ещё деток первое время бог им не давал. Только спустя три года забеременела супруга и родила долгожданного сына. Вроде и потеплел Евсей к матери своего дитя, и даже понемногу начал привыкать жить вот так, на уважении, но тут случилась беда.

Уж больно хотелось Наталье своих отца с матерью проведать, да сыном подросшим похвастать, и по весне Левашов засобирался в гости к сватам. Большую дружину княжич не брал. «Зачем? Тут рукой подать», – рассуждал он. Жена с сыном отправились в карете, а сам Евсей с Прохором да с тремя гриднями поскакали верхом. Денёк радовал ярким солнцем и теплом, земля, избавившись от снега, зеленела на пригорках оттаявшей травой и весело вспыхивала золотом «мать-и-мачехи». До городища оставалось совсем немного, как неожиданно из леса на дорогу вышел оголодавший медведь. Гром с неистовым лаем кинулся на зверя, заставив того посторониться, а Левашов, не растерявшись, выстрелил из мушкета. Раненый медведь злобно взревел, и запряжённые в карету лошади при виде хозяина леса перепугались и помчались вскачь.

Оставив дружинников добивать хищника, Евсей кинулся догонять семью. Княжеский конь летел, опережая ветер, и до цели оставалось каких-то десяток саженей28. Левашов уже видел побледневшее лицо Натальи, слышал испуганный плач сына, казалось, ещё немного – и он остановит лошадей и успокоит жену и малыша, но тут карета с разбега вкатилась на мост, на ходу задевая ограждение. Одно колесо неожиданно съехало с края, и, ломая перила, экипаж завалился на бок. Коренник29 продолжал движение, но карета не пускала, и конь, хрипло заржав, рванулся вперёд. Упряжь под напором лошадей порвалась, пристяжная гнедая вырвалась и умчалась, а экипаж накренился ещё больше. Дверка самопроизвольно открылась, и женщина, прижимая к груди ребёнка, не удержавшись, свалилась в воду.

Полноводный весенний поток властно подхватил княгиню и неистовым течением поволок за собой. Стремясь нагнать супругу, Евсей поскакал вдоль берега, но женщина, несколько раз показавшись из воды, вскоре скрылась из глаз. Левашов взревел, спрыгнул с коня и, скинув кафтан, кинулся в ледяную воду. Но сколько не пытался он найти и выловить супругу, всё безрезультатно. Река утянула жертву, и только ей одной было ведомо, куда. Хорошо, подоспели Прохор с дружинниками и выволокли обезумевшего мужчину на берег. Евсей продолжал метаться, порываясь вновь броситься в реку, и лишь крепкие руки воинов да уговоры дядьки немного охладили пыл княжича. Тут подвели пойманную лошадь, и Левашов, выхватив кнут, начал ожесточённо хлестать несчастное животное, вымещая на нём своё горе и боль. Кобыла дёрнулась, обиженно заржала, и тогда, обессилев от отчаянья, Евсей осел и разрыдался.

Хоть и не любил он Наталью, а потерять жену и сына было невыносимо. Некоторое время Левашов ещё надеялся: может, княгиня смогла выплыть ниже по течению и спастись? Но вскоре ему принесли дурную весть: рыбаки выловили утонувшую женщину, сжимавшую в руках младенца. На некоторое время душу Евсея словно заморозило. Он считал себя виновником гибели супруги и наследника. «Это за то, что не любил её», – с горечью размышлял княжич, не в силах смириться с потерей.

Время шло, и заботы постепенно сгладили страшное горе, терзавшее сердце, оставив на душе мужчины запёкшуюся рану.

Левашов как прежде нёс службу. Дел дружине хватало…

Польский королевич Владислав, не желая соглашаться с избранием на русский престол Михаила Романова, двинулся на Москву, заявляя свои права на трон. Два года шли сражения с польско-литовскими отрядами, пока, наконец, противники не выдохлись и не подписали тяжёлое соглашение о перемирии. Прежде стороны вели длительные переговоры. Поляки надеялись на сдачу Москвы, а русские тянули время, собираясь силами. То шляхетские посланцы наведывались к окрестностям столицы, то русские бояре ездили в стан врага.

Левашов в качестве охраны сопровождал ведущего переговоры о мире боярина Шереметьева, тогда-то он и познакомился с Якубом Залевским, служившим королевскому поверенному Новодворскому. А чуть позже Евсей встретил прекрасную племянницу Залевского. Тёмные локоны полячки, собранные в высокую причёску, открывали белоснежную шею, выразительные зелёные глаза смотрели игриво, а алый ротик буквально манил, призывая его поцеловать. Поразили русского воина и довольно смелые, открывающие грудь одежды женщины, и то, насколько вольно девица общалась с мужчинами.

Правда, несмотря на многообещающие взгляды полячки, Левашов и не думал ухаживать за ней, но ночью девушка неожиданно сама пробралась в его шатёр и забралась в постель. Разве мог мужчина, уже столько времени живущий без женщины, устоять и отказаться от такого соблазна? Вот и Евсей не устоял…

Всё время пребывания княжича во враждебном лагере, или когда дядя красавицы приезжал в Москву, Евсей встречался с кокетливой панной. Она оказалась искушённой в делах любви, и Левашов быстро увлёкся горячей девицей. Наверное, он не смог бы объяснить своё отношение к ней. Женщина манила безусловной красотой, будоражила кровь желанием здорового тела, и у него, как у честного человека, даже родилась мысль о женитьбе. А может, эту идею подсказала Левашову сама панна? Но когда Евсей заявил отцу о своём желании венчаться, князь категорично отказал сыну. Спорить с родителем Левашов не стал и быстро отступился.

Вот и сейчас, следуя по дороге, княжич размышлял о прекрасной полячке. Не так давно она со своим двоюродным братом вновь появилась в Москве. Девушка передала Евсею страстное письмо. Пылкие строчки послания обжигали мужчину даже на расстоянии. Отчаянно скучая, панна открыто признавалась в своих плотских желаниях, и встреча любовников, оправдав все ожидания, была жаркой. Теперь, вспоминая красавицу, Левашов грезил о знойной подруге, но его раздумья нарушил Прохор.

– Да, Евсей Фёдорович, не везёт тебе с невестами, как сглазил кто, – неожиданно проронил Долматов, словно догадавшись о ходе мыслей племянника.

– Тьфу ты, дядька! Да что тебе везде сглаз да ведьмы мерещатся? – насмешливо фыркнул Евсей.

– Вот ты не веришь, а они есть, – обиделся Прохор.

– Кто, ведьмы? Ты что, видел их?

– Видел…

– И что, страшные? – засмеялся княжич.

– Красивые… – насупился боярин.

– Так ты поэтому не женишься? Боишься, что ведьма попадётся? – продолжал потешаться племянник.