– Так в лес она ушла с Пелагеей, – поспешила ответить Оленька.

– Ничего, к вечеру вернётся, повидаешься, – заверил хозяин. – А мы вам сейчас велим баньку справить.

– Не можем мы до вечера остаться, – возразил Евсей.

– Мы так, проездом, – поддержал княжича Долматов. – Известие пришло: не то польские, не то наши разбойники у смоленской дороги балуют, деревни оброком обложили, а сами монастырь захватили и там бесчинствуют. Вот едем разбираться.

– Так что сам понимаешь, Тихон Иванович, недосуг нам рассиживаться. Коням передохнуть дадим да дальше тронемся. Отряд вперёд пошёл, а я к тебе с Прохором Алексеевичем завернуть решил. Так что не повидаюсь со спасительницей своей, – вздохнул Евсей.

За трапезой мужчины, как полагается, обсудив здоровье близких, перешли к обсуждению новостей.

– Слышал, Евсей Фёдорович, царь тебя особо жалует, не так давно в палаты к себе приглашал, – с интересом прищурился хозяин.

– Да, есть такое дело, – улыбнулся Евсей.

– Так что ж, государь приблизить тебя желает?

– Да не привык я у трона царского околачиваться, – покачал головой Левашов и признался: – Не так давно за службу верную пожаловал мне царь земли во владение. Только сразу и не поймёшь, награда это али наказание…

– Как так?! – вскинул брови боярин и сделал предположение: – Наверное, изъятые у тех бояр, что за «Вора» стояли?

– Да нет, Тихон Иванович. Бог миловал, некому на меня обиду держать да зуб точить за то, что владения его принял, – возразил Евсей и пояснил: – Земли князя Засекина отдал. Городище сколько лет так и стоит в запустении. Быльём все поля заросли, даже берёзки кое-где зазеленели. Без княжьей защиты народ боялся там селиться.

– Слышал я про ту беду, – тяжело вздохнул боярин. – Славный был князь, а теперь прекратился род Засекиных. Давайте помянем Алексея Григорьевича и всех невинно убиенных домочадцев и людей его дворовых, – поднялся хозяин.

Мужчины молча выпили, и, выдержав положенную паузу, Тихон Иванович нарушил тягостную тишину:

– Ну что, бывал ты, княже, на землях своих? – обратился он к Левашову.

– Пока нет, – повёл плечом Евсей. – Тиуна27 отправил с наказом порядок навести. Пишет: люди постепенно стекаются. Ничего, восстановим городище, – спокойно заверил он, и мужчины выпили и за это.

– Чего же вы не кушаете? – засуетился хозяин. – Вон каких перепелов холопы поднесли – загляденье. А вот поросёночек молочный, отведайте, – показал боярин на стол, и разговор перешёл к более весёлой теме.

– Слышал, брат твой в Вязьме вскорости свадьбу играет? – поинтересовался Евсей.

– Да, сына в июне женит … На дочери пана Концепольского.

– Породниться с поляками решил? – вступил в разговор Прохор.

– Есть такое дело, – и Тихон Иванович виновато потупился. – Действительно, род невесты не из последних. Полячка готова и православие принять. А брату чего? Лишь бы девка плодовита была, – ухмыльнулся он.

Прохор беззлобно фыркнул:

– Так за что боярина осуждать? Каждый свою выгоду ищет. А с поляками, как ни крути, якшаться приходиться. Вон государь наш за возвращение своего отца из польского плена аж двадцать девять городов русских не пожалел.

– Да уж… А как вернулся Филарет в Москву, так всю власть под себя и подмял. Даже указы за царя сам пописывает, – согласился Левашов.

Григорьев тяжело вздохнул.

– Как представлю, сколько по этому перемирию шляхтичам отошло, душу выворачивает, – признался Тихон Иванович. – Смоленск вон рукой подать, а теперь не наш.

– Ничего, время придёт, вернём Смоленск, – нахмурился Евсей. – А там, глядишь, и Варшава наша будет.

– Не доживу я, наверное, до тех времён, – задумчиво проронил Григорьев. – На что нам Варшава? Пусть исконные русские земли вернут! – заворчал боярин и, немного подумав, вернул разговор в прежнее русло: – Да ладно о грустном… Так как, молодцы, уважите брата моего, на свадьбу явитесь? Я и Олюшку с собой беру, пусть повеселится девка.

– Хотелось бы, – улыбнулся Евсей и вздохнул. – Вот только не знаем, управимся ли к тому времени? Как дела сложатся, не загадываю.

Пока гости вели беседу и пробовали угощения, Таяна, пробравшись на кухню, выпросила у поварихи кость из борща и с таким гостинцем отправилась на задний двор разыскивать Грома. Собака, пристроившись в тени, дремала, но, заслышав шаги, насторожилась и угрожающе зарычала.

– Громушка, забыл меня? – растеряно остановилась девушка, но пёс, учуяв старую знакомую, завилял хвостом и приветливо заскулил. – Узнал! – подошла ближе Таяна. – Я тебе здесь гостинец принесла, – подала она кость, и Гром, радостно гавкнув, аккуратно принял подарок. – Кушай, кушай, – погладила девушка собаку. – Ну как ты жил, Громушка? А хозяин твой как? Всё служите оба? – говорила она, наглаживая псину. Быстро расправившись с угощением, Гром положил морду Таяне на колени и вздохнул почти по-человечьи. Продолжая ласкать собаку, девушка задумчиво шептала: – Слышала, овдовел твой хозяин. Горе-то какое свалилось на него. Это ж надо – и жену, и ребёночка враз потерять. Тужил, говорят, сильно, – покачала она головой, и пёс сочувственно заскулив, лизнул её руку. – До чего же умный ты, Громушка, – потрепала Таяна лохматый загривок. – А Евсей вспоминал меня хоть иногда? – взглянула она в преданные глаза собаки. – Нет, наверное… Чего ему обо мне тревожиться? – грустно усмехнулась девушка. – А я надеялась, что забыла его. А вот увидела сегодня и поняла: нет. Сердечко так затрепетало, думала, удержать не смогу… И что мне с этим делать? – печально улыбнулась Таяна. – Ты не думай… Я всё понимаю… Не пара я ему… Раз уж Стёпка, поповский сын, не захотел на мне жениться, то чего уж о княжиче мечтать, – вздохнула девушка. – Ну ладно, пойду я. Рада была повидаться, – поднялась она, но пёс тут же вскочил и перегородил дорогу. – Не хочешь прощаться, – улыбнувшись почесала Таяна собаку за ухом. – Так пора мне, – и погладив ещё раз огромную псину, девушка вернулась в дом.

Повидавшись с боярином Григорьевым, воины отправились догонять свою дружину. Конь княжича уверенно шагал по дороге, Гром, не отставая от хозяина, бежал следом, и, вспоминая разговор о предстоящих свадьбах, Евсей, обращаясь к Прохору, произнёс:

– Вот ведь, – покачал он головой, – сколько бы горя не видели люди, а всё равно жизнь ничто остановить не может. Парни женятся, девки замуж выходят.

– Ты, княже, так говоришь, будто сам уже древний старик, и просвета в жизни у тебя нет, – усмехнулся Прохор.

– Так что-то не везёт мне с семьёй, – вздохнул Евсей. – До одной невесты даже доехать не успел, да и вторая недолго прожила.