— Что ж, господа, спасибо за откровенность, но я не могу понять, зачем мне — частному детективу из Праги — знать все подробности вашей службы? — обратив глаза к потолку, вымолвил Клим Пантелеевич.

— А вы не догадываетесь? — улыбнулся капитан.

— Нет.

— Жаль, господин Ардашев, что вы с нами не откровенны. В таком случае, мне придётся выложить карты. Нам известно, что три года тому назад вы возглавили «Бюро для объединения деятельности различных органов Министерства иностранных дел по контрразведке». И мы приглашаем вас перейти на службу к нам, в политическую полицию Эстонии. Вас ожидает хорошая должность, достойный чин, гражданство, приличное жалование и беспроцентный кредит для того, чтобы обзавестись собственным домом.

Ардашев откинулся на спинку кресла и сказал:

— Ну хорошо, господа. Откровенность за откровенность: благодарю вас за столь щедрое предложение, но дом, а вернее квартира, у меня уже есть, чехословацкое гражданство меня вполне устраивает, а на хлеб насущный я зарабатываю сам, и в этом есть большое преимущество — не нужно никому отдавать честь и кланяться. Что же касается ваших опасений относительно деятельности в Эстонии большевиков, то я их полностью разделяю. Предлагаю вам сотрудничество. Оно будет заключатся в обмене информацией относительно действий Москвы в Таллине. Другими словами, Гражданская война продолжается и красные остаются опасными и коварными врагами. Если я буду располагать сведениями о действиях большевиков на территории Эстонии я незамедлительно вам сообщу. Оставьте мне ваш адрес и номер телефона. Закрытый канал связи и шифр нам не понадобятся, поскольку в случае необходимости я к вам приеду. Для неотложного случая хорошо бы иметь ваш номер телефона или безымянный почтовый ящик, снятый на частное лицо.

— Прекрасно! — обрадовался капитан. — Мы могли бы выделить вам некоторую сумму на расходы. Правда, надобно будет кое-где расписаться…

Ардашев захохотал в голос, но тотчас овладел собой. В его глазах блестели слезинки сдавленного смеха. Достав носовой платок и вытирая глаза, он проронил:

— Простите, господа, не удержался. Вы, я вижу, уже подумали, что завербовали меня, не так ли?

Капитан Пурри дёрнул плечом, но ничего не ответил. Агент Терес уставился в пол. На лицах эстонцев читалась растерянность.

— Нет, деньги мне не нужны, и соответственно, ничего подписывать я не буду. Но вам помогу. Взамен — сущий пустяк — хотел бы ознакомиться со списком лиц, присутствующих на юбилее барона Калласа и взглянуть на протоколы их допросов, если, конечно, они не на эстонском языке. — Клим Пантелеевич вынул из серебряной визитницы карточку и, положив на стол, пояснил: — Здесь пражский адрес моего сыскного агентства и номер телефона. Предлагаю вам, господа, взаимовыгодное сотрудничество.

Капитан подошёл к столу, написал что-то и, передав Ардашеву четвертинку листа почтовой бумаги, вновь уселся в кресло.

Частный сыщик прочёл и отдал записку обратно.

Господин Пурри повертел её в руках и спросил недоумённо:

— Простите, а зачем вы вернули листок? Здесь же всё, о чём вы упомянули: официальный и дополнительный телефонный номер, а так же безымянный почтовый ящик нашей службы.

— Я всё запомнил, а образцы своего почерка лучше оставьте у себя.

— Пожалуй, вы правы. Что ж, тогда позвольте считать нашу встречу законченной. Мы вас покинем. Дела. Через пять минут прямо сюда вам принесут кофе и все материалы, которые вы хотели видеть. Но выписки из них делать нельзя. Можно только читать. Так устроит?

— Вполне.

— Напоследок два слова: по нашим сведениям, в Таллине находится большевистский агент-ликвидатор. Он очень опасен. К сожалению, установить его нам пока не удалось. Есть несколько подозреваемых. За ними ведётся наблюдение, но пока безрезультатно. Имейте это в виду и будьте осторожны. Вы ведь, как нам известно, давно приговорены красными к смерти.

— Спасибо за предупреждение.

— Нам пора.

— Честь имею, господа.

Капитан сдержал слово. Вскоре появился молчаливый человек с подносом, на котором стояла чашка кофе. Он положил перед частным сыщиком папку с протоколами допросов гостей и артистов, присутствующих на юбилее в Фалле. Правда, как выяснил Ардашев, допрошены были не все.

Покинув здание Охранной полиции, Клим Пантелеевич решил наведаться к инспектору Саару. Во-первых, потому что тот просил у него появиться, а во-вторых, стоило справиться насчёт новых свидетельств и фактов по всем трём убийствам, которые уже должны были появиться.

Путь от здания Охранной полиции до полицейского управления был не самый близкий, но и не очень долгий. По мнению Ардашева, дорога могла занять минут двадцать. Для того, чтобы лучше узнать город, статский советник решил прогуляться.

Сегодня Таллин показался Климу Пантелеевичу безмятежным и спокойным. Царил мир и достаток. Трудно было поверить, что совсем недавно эта страна воевала. Старинные храмы, ратуши, протыкающие своими шпицами небо, узкие витиеватые улочки, выложенные брусчаткой, массивные деревянные двери на старых домах и флюгеры на башнях создавали декорацию средневековой сказки. Но волшебство исчезало, стоило промчаться автомобилю. Выхлопная труба любого железного коня выбрасывала запах синтетического бензина, выгнанного из сланца. Только этот резкий химический дух долго не держался, потому что из открытых окон кафе и бистро выплывали ароматы жареных кофейных бобов и хрустящих, только что вынутых из печи, маковых или кунжутных булочек. Частный сыщик поймал себя на мысли, что передать одним словом этот смешанный, точно взбитый в шейкере бармена городской запах, практически невозможно. Для этого надо его почувствовать.

Свернув за угол, Ардашев увидел надпись на русском языке «Обувная мастерская». Едва он приоткрыл дверь — звякнул колокольчик, и за прилавком возник мужчина в длинном фартуке с густыми и широкими седыми усами, как у моржа.

— Что вам угодно? — спросил он.

— К сожалению, я не прихватил с собой обувь. Она осталась в гостинице. Выскочила часть деревянного гвоздя. Мне кажется, он толще шестнадцатого номера.

По лицу мастера пробежала улыбка.

— Вижу, вы неплохо разбираетесь в сапожном ремесле.

— Так больше полувека живу, — ответил Ардашев.

— Видать, гвоздик тот от каблука отвалился.

— Почему от каблука, а не от подошвы?

— Крупные гвозди бывают единственно дубовые. Их ставят редко и сугубо на каблуки.

— Сколько времени займёт ремонт?

— Пять минут, может даже три. А раз вы у меня впервой, то починю бесплатно. Авось станете чаще заглядывать? — с хитрецой выговорил сапожник.

— Отлично.

Работник почесал затылок и спросил:

— Вы где ботики подбивали? У нас?