— Ева, честно признаю, что ты меня сильно зацепила.

От неожиданности я перестаю вырываться, удивленно поднимаю голову и прищуриваюсь, пытаясь увидеть в его лице хоть что-то похожее на ложь. Но то, что я улавливаю в его глазах, меня сильно тревожит. Он не врет.

— Как именно зацепила? Нервы на пределе, так выбешиваю? Или тебе после развода захотелось молодой крови, вот теперь бесишься, пытаясь урвать себе кусок посочнее?

Макс делает шаг назад, вижу, как стискивает зубы, прижимая ладони к лицу. Он напряжен, все его движения резкие и с надрывом.

— Девчонка, — вырывается у Макса.

— Ну, уж нет, давай, объясняй, если разыграл весь этот спектакль.

— Давай сделаем это не здесь. Поехали в парк, нам нужно остыть и все обсудить.

— Я совсем идиотка, ехать с тобой в парк?

— Глупая, тебе ничего не угрожает, — как-то нервно бросает Макс и пятерней ныряет в волосы, разгребая копну. — Позвони отцу, скажи, что будешь позже.

— По твоей милости, мой телефон сломался, он не включается.

— Черт. Бери мой.

И почему он так уверен, что я куда-то с ним поеду? Мне и здесь комфортно.

— Сомневаешься? — хмыкает иронично. — Ладно, здесь говорить, значит здесь.

— Я просто не хочу, что бы ты не позволял себе того, чего я не хочу.

— Это сложно, — вырывается у Макса, а я понимаю, что начинаю дрожать всем телом.

Я не дура, вижу его состояние, вижу, что он, словно наркоман, дергается, стараясь не приближаться ко мне на лишний шаг. Мне только этих проблем не хватает с двумя шибанутыми на голову братьями.

— Раевский, тебя клинит?

Подхожу ближе и пытаюсь разобраться в его состоянии, но Макс приседает на колесо на детской площадке и трет глаза пальцами. Что происходит в душе этого мужчины? Впрочем, я частично понимаю, но меня не радует эта правда. Я же действительно пытаюсь держаться подальше от этого семейства, но всё выходит боком.

— Я пойду, мне нужно поужинать. Играть в молчанку не хочу.

— Не уходи.

Встает и преграждает мне путь, я же фыркаю и иду в бок, он тянется рукой ко мне, чтобы схватить за запястье. Да что за детские игры? Совершенно не контролирует себя, вижу же, что сейчас будет взрыв. Решаюсь на отчаянный шаг: довести его до критической черты и выслушать всю правду.

— Знать о твоих сексуальных фантазиях не хочу, единственное желание — видеть тебя, как можно реже.

— Даже так? Все-таки он действительно тебе больше пришелся по душе. Я теперь это вижу.

— Да никто из вас мне никуда не пришелся. С ним всё было ошибкой, случайностью.

— То есть, после моей первой пары, ты пришла ко мне домой, увидела будто бы меня и решила, что я на паре был дотошным, а дома воспылал страстью?

— Да я не знала, что вас двое! И ничего я не пылала.

Макс иронично качает головой и меряет площадку шагами туда-сюда. Я же не собираюсь ему в деталях рассказывать о его браке козлине, о себе, как слетела с катушек. Кто он мне?

— Ты сейчас одна? Или у тебя кто-то есть? — прилетает неожиданный вопрос.

— Что? Тебе какое дело? — Бешусь не на шутку, вот это заявка!

— Я не хочу, чтобы у тебя кто-то был.

— Макс, — хватаю его за руку и пытаюсь заглянуть в глаза, — ты серьёзно? Ты решил, что я хочу тебя?

— Это я хочу тебя, — хватает меня за талию и вновь по кругу, вжимает в себя и впивается в губы горячим поцелуем.

Губы настойчивые, твердые, поцелуй слишком требовательный, а сам мужчина очень напряжен. А я натянута, как струна. Меня до сих пор таранят слова «это я тебя хочу». Он действительно рискует всем, чтобы быть со мной? Но зачем?

— Макс, Макс, подожди, пожалуйста, — шепчу ему в губы, ладошками отталкивая его.

— Какая же ты вкусная, девочка.

У меня после таких слов ноги подкашиваются, что-то невероятное творится внутри, отчаяние, смешанное с чем-то новым, это чувство я не могу объяснить внятно.

— Ты точно рехнулся, — обреченно выдыхаю ему в губы, сплетая руки у него на затылке.

— Это так явно видно? — злится, но не отпускает, пальцами трет мне губы и не прекращает рассматривать мое лицо.

— Очень, ты меня бесишь.

— И ты меня, но хочу все равно тебя всю.

Я краснею от макушки, до кончиков пальчиков на ногах. Внизу живота все разгорелось непривычным адским огнем. Чувствую, что дыхание сбивается. А он трется шершавым подбородком о мою шею и дышит рвано.

— Мне нужно домой, я устала.

— Не отпущу, пока не скажешь, что будешь моей, — сильнее меня шокирует, и я уже критически ловлю себя на мысли, что это попахивает каким-то кидняком.

Я отрываюсь от его груди и так же, как днем, пальчиками нервно комкаю его футболку и глазами ищу татуировку.

— Правильно делаешь, — хватит Макс и улыбается, — только так можешь нас различить?

— Просто такое поведение больше твоему брату характерно, — выдыхаю облегченно и вновь пытаюсь увернуться от его губ.

— Я — не он, запомни, — указательным пальцем приподнимает мою голову за подбородок и уже не выглядит насмешливым, — я никогда не пользуюсь женщинами в собственных целях.

— Я домой.

— Ева, я не услышал ответ, — настойчив как всегда.

— Я подумаю.

Вновь целует, долго, отчаянно, а у меня коленки дрожат, кровь как сумасшедшая по венам гоняет.

— Я возьму тебя нежно, осторожно, ты привыкнешь ко мне, тебе понравится.

Нервно кусаю губы, боясь посмотреть ему в глаза. Кажется, я уже все для себя решила, а стыдно безумно, но отрицать свое желание к нему не могу, хоть он меня и бесит.

— Посмотрим.

— Почему? — хмурится и смотрит пытливо в глаза.

— Я не испытываю оргазма с мужчиной. — Эти слова вылетаю из меня прежде, чем я соображаю, а это нормально о таком говорить?

Макс

Я свихнулся на малолетке! Такой приговор вынес сам себе, когда остался один в аудитории. Меня давно так не штормило, давно не выкручивало нервы от одного вида на девушку. Что-то было в этой Еве такого, что каждый раз, видя её, я не мог контролировать в себе разного рода эмоции. То я готов поймать её в объятия и нежно ласкать, то готов схватить за волосы, задрать юбку и увесистым шлепком наградить её подкачанные ягодицы. Чертова девка, выбила из меня всё равновесие, оголив похоть и желание пробраться ей в трусик. Каждый чертов раз, я, как чокнутый извращенец, прокручиваю в голове ту сцену у себя на кухне. До сих пор помню её трусики, висящие на одной ступне, помню её затуманенный взгляд. С каждым днем осознаю, что ненавижу всех самцов вокруг неё, а Батурина готов сжечь на инквизиторском огне. Этот недоносок постоянно глазеет на Еву голодным взглядом, я же сам мужик и понимаю, как именно это происходит.