Владислав подождал, пока я спрошу «почему». И я спросила:

— Почему?

— Дело в том, что двадцать шесть лет назад, когда я родился, нынешний патриарх Иларий жил на Истре и был тамошним митрополитом.

Я не удержалась от изумлённого восклицания:

— Ну и ну! — А потом, уже сдержаннее, добавила: — Так что ж это получается, Влад? Он ещё летом знал, кто ты и откуда?

— Выходит, что знал. Наверное, я очень похож на кого-то из своей родни — может, на отца, или на мать, или на деда, — и это, вкупе с моим возрастом и именем, произвело на патриарха сильное впечатление. Помнится, при нашем первом разговоре он ненавязчиво расспрашивал о моём прошлом, а я, не видя в этом никакой тайны, рассказал ему об удивительных обстоятельствах моего усыновления. Думаю, тогда-то он окончательно убедился, что я и есть тот самый княжич Володислав, которого на Истре считают погибшим.

— А почему тебе ничего не сказал?

Владислав пожал плечами.

— Объяснения могут быть самые разные. Возможно, он просто не захотел вмешиваться в то, что считал не своим делом. Или решил, что раз Мэтр скрыл моё происхождение даже от регента, значит так было нужно. А может быть, умолчал о своём открытии из неприязни к Инквизиции: дескать, если ты, парень, принял их сторону, то пусть они покажут свою силу, пускай сами отыщут твою родню.

Я согласно кивнула. Несторианская Церковь принадлежала к числу тех религиозных конфессий, которые не очень-то жаловали Инквизицию и в своих отношениях с ней соблюдали определённую дистанцию. Основная масса христиан-несториан проживала за пределами Империи и Золотого Круга, а там к инквизиторам относились двояко: с одной стороны уважали их за борьбу с нечистью, а с другой — недолюбливали за стремление навязать всему миру свои порядки.

— Жаль, конечно, что патриарх оказался таким скрытным, — продолжал Владислав. — Будь он откровенен со мной, я бы на полгода меньше мучился… Но тут уже ничего поделаешь. Самое главное, что я наконец-то нашёл родственников, и среди них — представь себе, Инна! — есть сёстры. Аж три сестры!

Я ответила ему понимающей улыбкой. Будучи единственным ребёнком в семье, Владислав с детских лет страстно хотел иметь сестру. Впрочем, от брата он бы тоже не отказался, но по поводу сестры у него был настоящий пунктик. Другим его пунктиком, касавшимся женщин, была мечта жениться на голубоглазой блондинке, и тут ему повезло — он встретил меня. А вот с поиском сестры — пусть уже не родной, так хоть названной, — его преследовали неудачи. Последняя претендентка, Сандра, была всем хороша, но она отколола такой номер, после которого Владислав мог назвать её кем угодно, только не сестрой. С тех пор он перестал примеривать каждую мою подругу на роль своей сестры — и вовсе не потому, что история с Сандрой отбила у него всяческую охоту к дальнейшим поискам, а по той простой причине, что узнал о своём усыновлении и у него вновь появился шанс обзавестись настоящей, родной сестрой. Я подозреваю, что именно это, а не желание раскопать свои корни, узнать, какого он роду-племени, было определяющим в его неистовом стремлении выяснить своё происхождение.

— Ну, и что теперь? — спросила я. — Какие у тебя планы?

— Пока никаких. Это касается нас обоих, потому мы должны вместе решить, что делать. Но откладывать поездку на Агрис не станем — тебе просто необходимо повидать отца и наладить с ним отношения.

— А как же ты?

— Потерплю. Ждал почти год, подожду ещё немного. А после Агриса мы сразу отправимся на Истру. Тут нам на руку то обстоятельство, что обе Грани расположены чуть ли не в противоположных концах Мирового Кристалла. Симметричная Агрису Грань — или, по общепринятой терминологии, Контр-Агрис, — находится в нескольких днях пути от Истры. Если воспользоваться «колодцем», вся дорога с твоей родины на мою займёт порядка месяца. Перспектива, конечно, не из приятных, но и ничего особо страшного в этом нет. В конце концов, мы с тобой неплохо переносим путешествие в «колодце».

— Ты не учёл того времени, что мы проведём на Агрисе, — заметила я. — За пару дней я отношений с герцогом не налажу, на это потребуются недели. А для тебя каждый день задержки будет сущей каторгой — я же знаю, какой ты нетерпеливый.

Владислав нехотя кивнул, признавая мою правоту.

— Дядюшка тоже не в восторге от моей идеи. На сей счёт у него есть свои планы, но мне они не нравятся. Думаю, тебе тоже не понравятся.

— И что же он предлагает?

— Чтобы ты поехала на Агрис, как и было запланировано, в середине января, а я сразу по окончании новогодних праздников отправился на Истру. Таким образом, пока ты будешь гостить у отца и налаживать с ним отношения, я успею разобраться со своими семейными делами, а затем присоединюсь к тебе на Агрисе. Тогда и нашу поездку по Граням не придётся откладывать — дядюшка очень хочет, чтобы она состоялась в намеченные сроки.

Владислав был прав — мне это действительно не понравилось. А если совсем начистоту, то меня даже испугала перспектива такой длительной разлуки. За без малого два года нашей совместной жизни мы ещё ни разу не расставались более чем на три дня, и я просто не представляла, как мы сможем прожить друг без друга три месяца. Этот срок казался мне целой вечностью.

— Нет, Влад, так не пойдёт. Лучше я поеду с тобой на Истру, а потом мы вместе отправимся на Агрис.

— Дядюшка предлагал и такой вариант. Но в этом случае ты сможешь встретиться с отцом самое раннее в середине апреля. А скорее всего, только в мае.

— Ничего, потерплю. Так будет даже лучше — ведь на Агрисе времена года немного сдвинуты относительно стандартного календаря, и в марте-апреле в Лионе ещё свирепствуют морозы. А я зиму не люблю и охотно перенесу свою поездку на начало весны.

Владислав хмыкнул:

— Если на то пошло, май будет ещё хуже. Грязь, дожди, распутица… К тому же твои родичи рассчитывают ехать на Агрис вместе с тобой. Они будут очень огорчены, особенно Гуннар с Матильдой.

Я пожала плечами — мол, что тут поделаешь, — но сказать ничего не успела, так как в этот момент раздался вежливый стук в дверь.

— Это по наши души, — сообщил Владислав и посмотрел на часы. — Да, пора уже готовиться к приёму. — И, повысив голос, произнёс: — Входите.

Едва дверь приоткрылась, в кабинет первым делом прошмыгнул Леопольд, и только затем на пороге возник празднично одетый Шако, который исполнял при Владиславе обязанности главного оруженосца. Этой должности добивались многие юноши из самых знатных семей Империи, но муж настоял на том, чтобы её занял Шако, и в начале лета парень был доставлен с Ланс-Оэли в Вечный Город. Также мы хотели забрать к себе Суальду, но она категорически отказалась покидать Кэр-Магни, заявив нашим посланцам, что Мэтр назначил её управлять поместьем, и только он может освободить её от этой должности.

Вслед за Шако вошла Грета с красной бархатной подушечкой в руках, на которой лежал тонкий золотой обруч, украшенный множеством драгоценных камней. Этот венец был, конечно, не королевский, а всего лишь княжеский, он полагался мне безотносительно к завещанию Мэтра и решения Государственного Совета Империи, а просто по праву рождения — как княжне Бокерской и принцессе королевства Лион.