оружие врагов против них самих. Конечно, другие охранители не глупы и зачастую делают то же самое, но я первый, кто применил осознанный подход. Ты ведьма, Фрося, но ты наша ведьма. И пока ты служишь нам, мы тебя не тронем. И ещё: ни при каких обстоятельствах не заводи детей. Во-первых, твоя наследственность окажет им медвежью услугу, а во-вторых, они могут уже и не вырасти такими добропорядочными подданными и защитниками Империи, как ты.

— Поняла вас, Матвей Алексеич, — тихо ответила Ефросинья.

— Скажи это громче, — требовательно процедил Руденко.

— Я поняла вас, Матвей Алексеевич! — громко отчеканила Фрося.

— Отлично, — главный охранитель сдержанно улыбнулся. — Теперь, Ефросинья Афанасьевна, вы больше не учащаяся Академии, а полноправный агент Бюро. Мои поздравления.

Фрося почувствовала себя лучше — Руденко ослабил давление и снова начал говорить официальным тоном.

— Спасибо вам, Матвей Алексеевич, — сказала свежеиспечённая охранительница.

С тех пор «наша ведьма» Ефросинья Пронина стала оберегать порядок в Империи и защищать его от тех, кого Руденко называл ведьмами и колдунами. Сначала — на Великородине и в сфере её влияния, а затем ей дали статус странствующего охранителя, и она принялась ловить предателей и нарушителей имперского порядка по всей Галактике. Многие думали, что она пришла к успеху, переспав с Матвеем Руденко. Мелисса и прочие до сих пор сплетничали за её спиной.

Однако здесь был совсем не тот случай. Главный охранитель Великородины унижал Ефросинью, но не домогательствами, а совершенно иным, более изощрённым образом. Он постоянно напоминал Прониной о её «дурной генетике» и ставил это в вину после её провалов. И во время разговоров в душном, заставленном артефактами кабинете Руденко Фросе казалось, будто его тень мрачно нависает над ней, словно призрак из древних легенд. Словно он сам был связан с нечистой силой…

Впрочем, рвение и усердие охранительницы не гасли: несмотря ни на что, она продолжала исполнять свой долг. И Господь-Император заметил Пронину и ниспослал ей щедрый дар. Великий Охранитель Филеас Баррада прилетел на Великородину, когда Ефросинья вернулась с поимки печально известного Лорда Альвеуса. И Прониной предложили работу на Земле, и она согласилась, оставив Руденко наедине с его безумными теориями о генетическом вырождении и её менее везучими коллегами. Баррада отличался строгостью и непреклонностью — и не мог быть иным, командуя всеми охранителями в Империи. Но в то же время он не имел навязчивых идей, а его вера не превращалась в исступлённый фанатизм.

Ефросинья медленно пришла в себя. Вокруг была та же тёмная комната, в которой тускло мерцали лампы и монитор. Часы в углу экрана показывали 01:00. С обречённым видом Фрося выключила компьютер. Положила Барсика на зарядку, переоделась в ночную рубашку и закуталась в одеяло. Во сне к ней пришли люди с Альберика IV, охваченные пламенем. Они бегали и кричали от боли, а в нос ударил знакомый запах горелых тел. Фрося раскрыла глаза в надежде найти утешение в реальности. Пылающий ад исчез в успокаивающем мраке комнаты. Сердце Фроси билось часто. Она повернулась на юго-восток, где находился Имперский Дворец, и стала читать молитву:

— Святый Господи-Император, Владыка наш Земной, да помоги мне справиться с испытаниями, да сохрани мою душу от Змея…

КССССА!

Серые автоматические двери, шипя, разъехались. Штурмовики в облегчённых шлемах без респираторов встали по стойке «смирно» и отсалютовали, пропуская Ефросинью. Одетая в чёрный мундир, Пронина миновала очередной дверной проём в серых коридорах где-то глубоко под Пирамидионом. В городе за прочными стенами цитадели охранителей на той высоте находилась помойка, населённая оборванцами, бандитами и мутантами. Ефросинья слышала, что бродяги строили целые лагеря рядом с железобетонным основанием пирамиды, но мало кто из них осмеливался пройти внутрь. Набожных отпугивало священное значение здания, а с неверующими преступниками штурмовики расправлялись просто и быстро.

Пронина завернула за угол и ещё раз за угол — и оказалась перед последними автоматическими дверями. Возле угловатой рамы с гладкими серыми створками, как и везде, стояли штурмовики. Под их пристальным надзором Ефросинья нажала несколько кнопок на кодовом замке, и двери раскрылись.

Внутри была квадратная комната с тёмно-серыми, лишёнными каких-либо украшений стенами. Почти всё пространство в ней занимала хитроумная конструкция, расположенная в центре. Человек, которого Ефросинья захватила на Альберике IV, был прикован железными зажимами к вертикальному металлическому ложу. Его обнажённое тело со всех сторон опутали провода, которые шли к различным коробкам с лампочками и стрелками. Над этими приборами колдовали трое учёных в белых халатах. Когда появилась Пронина, специалисты замерли и уважительно кивнули ей.

Ефросинья взяла простой чёрный стул и разместила его спинкой вперёд рядом с пленным. Охранительница села, широко расставив ноги, и всмотрелась в лицо предателя — худое, лишённое каких-либо запоминавшихся черт. На его тощем бледном теле темнели синяки и ссадины от побоев. Волосы с зелёной прядью выглядели мокрыми и редкими. Обрубки, оставшиеся от ног, были завёрнуты в бинты с восстанавливающим наногелем — не ради заботы о здоровье разрушителя, а только для того, чтобы он не скончался раньше положенного времени.

— Имя? — сухо потребовала Пронина.

Рот предателя дёрнулся в кривой усмешке.

— Сначала ты представься, — нагло произнёс пленник.

Какая самоуверенность. Посмотрим, как этот мерзавец запоёт потом…

— Я Ефросинья Пронина, имперская охранительница высшей категории, — строго ответила допрашивающая. — Твоё имя.

Предатель посмотрел на неё исподлобья. Она чувствовала исходящую от него ненависть… и плохо скрываемый страх.

— Игноциус, — ухмыляясь, сказал он.

На одном из приборов загорелся красный огонёк. Значит, то была ложь, в которую не верил сам узник.

— Твоё настоящее имя, — надавила Пронина.

— Моё настоящее имя — Игноциус! — выпалил разрушитель. — Я сам его выбрал в Тёмном Замке!

Снова красный огонёк, который сменился зелёным.

— Твоё настоящее имя, — повторила Ефросинья.

И кивнула учёному, который стоял у приборной панели. Мужчина в белом халате с бесстрастным видом повернул переключатель. Через электроды, подведённые к «Игноциусу», прошёл сильный разряд. Тело предателя затряслось, насколько позволяли оковы.

— А-А-А-А!!! — завопил он от пронзившей его боли.

— Хватит, — сказала Ефросинья.

Палач в белом халате остановил пытку.

— Твоё. Настоящее. Имя, — снова потребовала Пронина.

Разрушитель всё ещё ухмылялся охранительнице. Его покрасневшие глаза были полны ненависти к Империи.

— Я Игноциус! — гордо ответил он. — Я возжигатель пламени революции!

Красный.

— Больше, — почти прошипела Ефросинья.

Учёный сильнее выкрутил ручку прибора, и пленника поразил более мощный разряд тока.