заметил, как он возле автобазы околачивается. Я тогда и подумал, что закладочник, не иначе. С партией товара приехал, ячейку в сейфе у нас арендовал. Не похож он на обычного постояльца.

— Костюков, значит. Прогуляемся на автобазу, — сказал Василий Кларе, затем обратился к парню. — А ты своей матери передай, что за вашей ночлежкой присматривать теперь будут. Ждите тайных покупателей.

— Телефон отдадите? — он пропищал просящим тоном вслед уходящему Василию.

Василий, захлопотавшись, сам не заметил, как сунул чужой телефон в карман. Он вернулся, не изменив строгого взгляда, шлепнул аппарат на стол.

— Если вдруг выясним, что без документов селите, дальше по всей строгости закона ответите, — пригрозил он.

К воротам автобазы подъехал джип, из него выпрыгнул Василий и галантно помог выйти Кларе. Они направились в будку у проходной.

Мужчина лет тридцати с угловатым лицом сидел за монитором. Василий предъявил охраннику свою корочку, сообщил о том, что ведется следствие, и попросил выяснить, проходил ли на территорию Костюков И.П.

На этот раз судьба благоволила, охранник сообщил, что четыре дня назад в журнале зарегистрирован Костюков И.П. На него был оформлен пропуск.

По наводке охранника Клара с Василием отправились к гаражу номер пять. На территории стояли несколько грузовиков, по периметру буквой П тянулся непрерывный гаражный ряд с табличками возле высоких роллет. Ворота пятого гаража были открыты, над ремонтной ямой стоял тягач, под которым возился мужчина.

— Добрый день! — обратился Василий.

Механик поднял голову.

— Добрый!

— Я Карпов Василий Борисович, мы ведем следствие о хищении ценных картин.

Механик шустро вылез из ямы.

— Чем могу помочь, — удивился он.

— Вы четыре дня назад оформляли пропуск на Костюкова?

— Да, я. А что?

Василий протянул фото Бурсова.

— По фото его признаете?

Механик прищурился. В уголках его глаз прорисовались лучи морщин.

— Неа, — он вернул фотографию. — Это не Костюков.

— Вы уверены?

Механик взглянул на Василия с укоризной.

— У меня хобби — фотография. И зрительная память художника развита. Я человека один раз увижу, ни с кем не перепутаю.

— А кто такой Костюков?

— Это Иван Петрович, хороший механик из Зеленограда, на грузовиках специализируется. Он в сервисе MAN работает, приезжал со спецоборудованием.

— В молоко, — разочарованно резюмировал Василий.

— Извините, если ничем не помог.

Мужчина взял инструмент и спрыгнул в яму.

— Ну погоди, давай думай, казенный дом, усатая женщина, — Клара пыталась растормошить Василия.

— Не могу я больше слушать эту бредятину, — Василий высказался резко, отчего Клара замолчала и погрузилась в свои думы.

«Ну хорошо. Пусть мы опять пошли по ложному следу. И даже отбросим мистические улики. Что остается? Бурсов с картиной выехал на такси из этого района. Камер хранения в округе нет, художественных мастерских, где он мог оставить картину тоже нет. Отели, хостелы отпадают. Возможно, он оставил картину у друга. Но что это мог быть за друг? Только проверенный, которого Николай хорошо знал», — размышляла Клара.

Она позвонила Регине.

— Региночка, привет, это я, — затараторила Клара. — Ты раньше говорила, что Николай ни с кем не дружил, кроме меня.

— Так и есть, сама же знаешь его характер. Он с картинами больше разговаривает, чем с людьми.

— Может, он хоть иногда встречался с кем-то, созванивался?

— Да нет. Ему звонили только по работе.

— Может бывшие однокурсники?

— Бывший одноклассник ему иногда по пьяни позванивал. Да так, пустая болтовня, они не встречались.

— Как звать его, знаешь?

— Клара, ну и вопросы! Спроси, что попроще.

Клара положила трубку. Василий смотрел на нее вопрошающе.

— Бывший одноклассник, который нигде в окружении Бурсова не засвечен, вполне мог обеспечить временное пристанище картине, а после обыска и самому Бурсову, — излагала Клара Василию по дороге к машине. — Тем более одноклассник пьющий, возможно одинокий. Бурсов мог картину без ведома друга в его квартире оставить. Скатал холст в тубус, да и встретившись за рюмкой, припрятал где-нибудь.

— Логично.

— Если следовать этой версии, Бурсов отъезжал из этого района, значит, этот одноклассник живет где-то здесь.

— Нам следует обратиться в школу, в которой учился Бурсов. Позвоню Крюкову, пусть пробьёт, — сказал Василий.

Телефон Крюкова по обыкновению находился вне зоны действия сети.

— Если он пьющий, то нельзя исключать, что проживает в родительской квартире, в которой он вырос. Значит и школа должна быть ближайшая, — продолжила размышления Клара.

Гугл-карты показали сто тридцать восьмую школу, находящуюся через квартал от Кондратенкова, восемь.

Младшеклассники уже отбыли на каникулы. Броуновское движение в школе прекратилось. Спокойствие нарушали лишь снующие стайки выпускников, взбудораженных и возвышенных.

В кабинете директора был идеальный порядок. На столе — компьютер, раскрытая папка. Никаких рядов сувениров и стопок бумаг. На стене — большое панно с улыбающимися счастливыми школьниками. Полки с ровным рядочком папок. И пышные цветы на кованой подставке. В кресле сидела приятная женщина лет тридцати пяти, такая же ухоженная, как и ее кабинет. Она улыбнулась гостям дежурной улыбкой, пригласила присесть. «Быстро сейчас молодежь карьеру делает, — подумала Клара. — Раньше директрисами были степенные грымзы».

— Нас интересует Бурсов Николай Анатольевич семьдесят восьмого года рождения. Можно узнать, он учился в этой школе? — спросила Клара.

Директриса пригласила секретаря седовласую женщину Людмилу Ильиничну и попросила ее посмотреть архив. Секретарь удалилась и вернулась не более чем через пять минут.

— Это выпуск девяносто пятого года, одиннадцатый Б, — сказала она. — Николай Бурсов. Его классный руководитель Усатая Елена Петровна.

— Усатая?! — воскликнула Клара и многозначительно посмотрела на Василия. — Она еще работает в школе?

— Вам повезло, работает, — сказала директриса. — Она должна быть у себя, с утра принимала экзамен.

Клара с Василием столкнулись у двери сорок четвертого кабинета с возрастной женщиной, выходившей оттуда.

— Добрый день. Вы — Елена Петровна? — спросила Клара.

— Я. Вам чем-то помочь?

— Не могли бы мы побеседовать по поводу выпуска девяносто пятого года?

— Девяносто пятого? — удивилась женщина. — Хорошо, пройдем в кабинет.

Клара с Василием сели за парту напротив учительского стола. Елена Петровна сняла очки, теребила пальцами дужки, погрузившись в размышления.

— Хороший был выпуск, сильный, — наконец сказала она. — Несколько олимпиадников у нас было, пять медалистов.

— Николая Бурсова помните?

— Коленьку? Конечно, помню, — глаза женщины заискрились. — Мы с ним пару лет подряд призовые места брали на исторической олимпиаде.

— Расскажите о нем.

— Мальчишка хороший. Со стержнем. Не шибко общительный, сам в себе такой.

— С кем дружил он в школьные годы?

— Поначалу он со всеми ровно общался. Свои пять копеек в разговоре вставит. Но вот дружить… Нет. Я бы не сказала, что он с кем-то дружил. Он не то, чтобы одинокий был, а просто самодостаточный. А позже случай произошел. Бурсов Коля после второй смены