бабу. Мысли об этом на фоне урбанистического пейзажа Сити кажутся мне нелепыми и даже неуместными. Интересно, а как здесь живут дети? И ведь живут же… Эта недвижимость элитная, дорогая. Наверное, они с самого детства растут такими, как их родители, – без снеговиков и игры в снежки. С самого детства уверенные в себе, деловые и серьезные.

– Иза, пора, – заходит в комнату Альбина, и мы выдвигаемся нашей небольшой группкой.

Стук моих и ее каблуков и приглушенные шаги мужчин по лощеному полу отдаются в моем сердце еще более ритмичным волнением. Руки вспотели, во рту пересохло, но я пытаюсь сглотнуть это состояние. Чувствую игривое, чуть уловимое прикосновение Марко к моему рукаву.

– Эй, красотка, ты всех уделаешь, – говорит он мне на английском и весело подмигивает.

Я отвечаю ему одобрительной улыбкой, которая получается немного нервной, но от этого не менее искренней. Так и заходим в презентационный кабинет, более напоминающий штаб заседаний Пентагона.

Он сидит во главе стола, немного хмурый, как мне показалось после украдкой брошенного взгляда, невыспавшийся. Уже изучает предоставленные документы.

Я выхожу к экрану и начинаю…

Алан

Сегодня Она будет здесь. Эта мысль не дала заснуть полночи. Моя малютка. А ведь когда-то она даже помыслить боялась о том, чтобы стать архитектором… А сегодня выступает с презентацией, по сути, своего личного проекта одного из самых интересных объектов в Москве.

Готовил себя к ее появлению, но все равно сердце замерло, когда она появилась в дверях в своем идеальном шерстяном черном платье в обтяжку. Бэлла выглядела шикарно. И дико сексуально, только эта сексуальность была не нарочитой, а естественной – природной. С ее шикарной фигурой любая вещь выглядела сексуальной. И это видел далеко не только я…

Этот гребаный макаронник смотрит на нее. Смотрит по-мужски. Я вижу это с самых дверей. Они то и дело переглядываются. Он разговаривает с ней глазами, они даже умудряются флиртовать, я чувствую это на уровне вибраций. В его взгляде элементы наставничества и патернализма – строит из себя ее учителя, что дико бесит. Наверное, заливает в уши девчонке, что он большой босс, и направляет ее в ее карьерном пути. Явно на что-то надеется…

От этой мысли по телу разливается ярость – и это не хорошо. Моя ярость никогда не проходит сама. Ей нужен выхлоп, выход. Хорошо, что я уже успел изучить проект и знаю все его плюсы и минусы, потому что сосредоточиться на субстантиве никак не могу. Могу только с жадностью впитывать ее образ, алчно скользить по ее точеной фигуре, с ума сходить от такой далекой близости и своей беспомощности. Как же бесит меня последнее чувство, которое с ней я испытываю все время в нашей дурацкой ситуации.

Бэлла заканчивает. Альбина удовлетворенно качает головой и с нескрываемым триумфом переводит глаза на меня, давая понять, что слово за мной и это – просто формальность.

Я откидываюсь на кресле и несколько раз задумчиво нажимаю на кнопку авторучки. Молчу.

Напряжение растет. У некоторых явное недоумение. Они ожидали моего восторга и аплодисментов. Ну-ну. Я бы не стал Аланом Атабековым из Форбс, если бы аплодировал всему, что на уровне «хорошо». Мне нужно лучшее. Идеальное.

– Неплохо, – выдаю я сухо, – но это далеко не законченная концепция. Такой проект как завершенный я утвердить не могу, – говорю я строго и безаппеляционно.

Бэлла бледнеет на глазах. Растерянно переводит взгляд то на Альбину, то на своего Марко. Потом снова возвращается ко мне и теперь смотрит колюче.

– Что… что именно заставило вас думать так? Или в-вс-все не устраивает? – говорит она немного срывающимся голосом. Волнуется, маленькая. Ничего страшного. Это тоже опыт. Нужно привыкать держать удар, а не только мило флиртовать с коллегами и получать от них похвалы и комплименты. На работе важно спорить и отстаивать свою правду, нельзя быть бесхребетной.

– Бэлла, – нарочно называю ее настоящим именем, – скажите мне, это ведь коллективная работа?

Она немного кривит лицо и кивает.

– Что предполагает коллективная работа в таком проекте, Бэлла? – продолжаю я задавать очевидные вопросы в менторском тоне, что, конечно же, сильно ее бесит.

– Думаю, ответ на этот вопрос очевиден всем присутствующим, – отвечает довольно резко.

– Думаю как раз, что нет… Чтобы такой гетерогенный проект выглядел концептуально и организационно единым, нужно интегрально смотреть на все его элементы, а здесь я такого подхода не увидел. Скажем так, мне понравилась идея с начинкой, понравилась стилистика, оформление, понравился выбор артов и игра с историей объекта. Понравилось то, что здесь не было попыток искусственно навязать чуждые элементы, что вы опирались на историю здания, но… Это все касается только экспозиционной зоны. Какая, простите, работа была проведена в зоне развлечений?

– Простите, – вмешался Марко, – что именно вам не нравится?

Мне не нравится, макаронник, хочу сказать я, что ты влезаешь в мой разговор с Ней, но я делаю над собой усилие и отвечаю ему по существу, собрав все свое терпение в кулак.

– Мне не нравится всё. Это не работа, это халтура. Если бы мне нужно было, чтобы дизайнеры подобрали просто красивые тона и пол к моим помещениям, я бы не нанимал вас. Мне казалось, в Милане проект получился намного более целостным. И что это за санитарные зоны унисекс? Вы предлагаете, чтобы мужчины мочились одновременно с пудрящимися женщинами? – наверное, я чрезмерно груб, но говорю так, чтобы дошло…

– Это современная международная практика. Так делают во всем цивилизованном мире…

Вот этого я и ждал. Когда же макаронник проявит свое истинное лицо. Гнусное лицо европейского превосходства. Они ведь реально убеждены, что выше всего мира, а мы – немытые, неотесанные и бескультурные. Жаль только, что когда у большей части уже была великая культура, они ходили под стол…

– В России стоят за добрые семейные ценности, Марко. Приходящие в наш центр семьи явно не хотят, чтобы их дочери видели испражняющихся взрослых мужчин, равно как и приводящие на свидание сюда девушек парни не будут от этого в восторге… Уверен, у вас это тоже не жалуют, просто делают вид, что это нормально…

Мужчина поджимает губы недовольно. Заказчик всегда прав – он понимает это, поэтому молчит.

– Скажите-ка мне, Бэлла, я ведь правильно догадался, что основную концепцию проекта разработали именно вы, а вот эту «международную практику» и ресторационную зону «без лица» придумали ваши коллеги из Италии?

– Мы работаем единой командой. – Ее щеки красные. Взгляд на полу. Она потеряна и расстроена. И явно думает, что я сейчас разношу их работу в пух и прах из-за мести.