Я пропустила несколько минут рассказа, который слышала много раз в течение куда более скромной предпринимательской карьеры. Богатые люди сливали миллионы на разработку заведомо мертвого проекта. В такие игры мы не играли.

– Постойте, Санжар… Санжар, у нас нет ресур…

– Все другие студии отказались…

Еще бы.

– Евгения, вы знаете, я всю жизнь живу в Кокшетау. Это в Казахстане.

– Знаю, я там выросла, – ответила я машинально и тут же пожалела.

– Так мы земляки! – Санжар, похоже, обрадовался вполне искренне.

«Теперь совсем не отстанет, – устало подумала я. – Привязался не вовремя».

– Как хорошо встретить землячку в Питере! Это судьба! Я должен делать разработку в вашей студии. Когда, говорите, освободятся ваши люди?

– Еще долго ждать.

– Ничего, я подожду. Какой у вас порядок работы? Наверное, надо подписать договор и внести предоплату. А хотя, знаете что, приезжайте к нам в офис, и все сделаем на месте. Заодно побываете на родине. Мы оплатим перелет, поселим вас в «Достык».

– Санжар, знаете что, давайте созвонимся чуть позже, например через пару месяцев.

Я положила трубку, не попрощавшись. Дошла до туалета, закрылась и сползла по стенке. Мало того, что мы с семьей скоро пойдем по миру, так меня еще настигли тени детских воспоминаний.

Оплатим перелет и проживание.

Опять ноутбук и список задач. Санжар добавил меня в друзья на «Фейсбуке». К трем часам осталось только «Посмотреть „Реальную любовь“». И снова звонок, на этот раз на сотовый. Схватила трубку:

– Евгения, снова здравствуйте! Я готов продолжить разговор.

Вдох-выдох. Сделала последнюю попытку:

– Санжар, я не уверена, что вы понимаете, сколько это может стоить. Такие проекты разрабатываются годами, и люди тратят на них миллионы.

Это был обычный трюк, с надоедливыми клиентами он всегда срабатывал.

– Как думаете, во сколько выйдет такой проект?

– Думаю, миллионов в двадцать.

Хотя в других случаях десяти было достаточно.

– Вы берете предоплату? – Жизнерадостности не убавилось.

Я взглянула на бумажку с ровным почерком Иры: итого – девять миллионов девятьсот восемьдесят две тысячи двести восемьдесят восемь рублей девяносто копеек.

– Конечно. Пятьдесят процентов от суммы.

– Хм-м… Придется поднапрячься, но к пятнице сумеем достать. Сейчас я переключу вас на своего секретаря Зарину. Продиктуете ей паспортные данные для билетов. Очень ждем вас!

– Стойте!

Но в трубке уже играла музыка.

Обреченно продиктовала Зарине данные паспорта. Через пять минут пришла эсэмэска с номером билета на сегодняшний вечер.

Дома собирала чемодан. Кидала все, что попадалось на глаза. Нина с Кириллом путались под ногами.

– Я же говорил, говорил, что надо вернуться!

– Все неправильно.

– Все прям так, как нужно! Они заплатят – и никаких проблем!

– Папа всегда говорил, что от шальных денег одни неприятности.

– Ну-у-у… Это же было в девяностых.

– Открой дверь. Кажется, бабушка пришла.

В самом деле, появилась мама и с порога вручила мне исписанный лист:

– Купи побольше чая «Пиала», обязательно гранулированного, в упаковке по двести пятьдесят. В пакетиках не покупай, хотя тоже можно. Коньяк «четыре звезды», чтоб с пробковой пробкой. Пару килограммов конфет.

– И всего-то?

– Там еще с обратной стороны.

– Мам!!!

– И еще зайди к Машиным родителям. И еще…

– Пора в аэропорт.

Все переместились в прихожую. Я крепко обняла Кирилла.

– Завтра в шесть самолет, помнишь?

– Да, сэр!

– Почасовой план?

– В три – готов чемодан. В три тридцать – обедаю. В четыре – вызываю «Убер» и в аэропорт. Там досмотр – и гоу хоум.

– Молодец. Приезжай на следующий год.

Я снова его обняла. Поцеловала маму и Нину и выбежала к такси.

Все было не так. Я хотела вернуться в родной город с семьей. Есть мороженое «Гормолзавода», фотографироваться у памятника Абылаю, кататься на паровозике в парке. Но только не одинокой гостьей, над которой висит сияющая гильотина.

«В настоящее время абонент не может ответить на ваш звонок».

Летела через Астану. Оттуда на скоростной электричке в Кокчетав. Ночной перелет был ужасен, словно судьба решила одарить меня сразу всеми неприятностями. В самолете сломалась вентиляция. На соседнем кресле краснел от крика младенец. Пассажиры возмущались и просили отсадить мамашу в хвост самолета. В довершение – три раза заходили на посадку.

И вот в четверг, в полдень, я после семнадцатилетнего отсутствия впервые оказалась в родном городе. Промаргивалась, глядя на узнаваемое здание вокзала.

На перроне стоял, расставив ноги, мужчина в костюме и внимательно всматривался в толпу. В руках – лист с крупными буквами: «Евгения». Водитель – догадалась я. Он радостно вскинул руки, взял чемодан. Мы поехали прямо в офис – небольшое здание на улице Горького, которую, к моему удивлению, не переименовали, – новенькое, блиставшее синими зеркальными окнами.

Дожидалась, пока Санжар закончит созвон с Алматой. Зарина с интересом рассматривала меня и поминутно предлагала чаю. Санжар вышел ко мне, широко улыбаясь, пожал руку. Низкорослый, полный, в джинсах в обтяжку и натянутой на животе дорогой рубашке. Этакий азиатский колобок. Он рассказывал о своем бизнесе, показывал кубки и медали.

Я заученно и без всякой пользы бубнила:

– Санжар, кроме разработки в любом проекте должно быть продвижение. Как правило, это аналогичные затраты или еще больше. Потом, должен быть кто-то опытный. Мы всего лишь обеспечиваем техническую часть разработки…

– Сколько вам лет, Женя?

– Тридцать два.

– Мне сорок пять. Я, может быть, немного больной на голову.

Самую малость, ага.

– Я всю жизнь занимаюсь строительством. У меня даже хобби нет. Жена говорит: «Заведи себе хобби».

И еще минут десять искренней болтовни ни о чем. Зарина принесла чай в пиалках и гору горячих баурсаков. На столе стояло фото семьи – красивая полная казашка и трое детей-пухликов.

Двадцать миллионов. И ведь хороший, наверное, человек.

– Я бы хотел приступить к разработке как можно быстрее. Мы можем сегодня согласовать договор?

Окно кабинета выходило на зеленый забор, мимо которого я два раза в неделю ходила в музыкалку.