– Да, я знаю, но она же не приедет раньше двенадцати. Мы с тобой все успеем. А потом ты пойдешь домой, а я погуляю немного.

– С Артемом?

– Мама! Вставай! – обсуждать эту тему Кате не хотелось.

– Все, уговорила, встаю.

Но Наталья еще немного полежала. Она впервые выспалась. День мог пройти приятнее, чем обычно: предстоящий разговор с мамой мальчика не пугал, поскольку Наталья искренне считала, что заботливая мать должна была предупредить о травме учителей и доктора. Или хоть кого-нибудь из старших. Володин ожог заживал плохо и медленно, но ведь заживал.

Единственная неприятная мысль была о Сергее. Но Наталье уже не восемнадцать лет. Подобные разочарования у нее в жизни случались. Поэтому она просто привычным со времен развода усилием подавила все мысли и эмоции на данную тему. Как будто наглухо закрыла дверь. Все, до конца своего псевдоотпуска она даже вспоминать о Сергее себе не позволит. Нужно хоть немного набраться сил, попытаться отдохнуть. Наталья тряхнула головой и резко встала.

– Катерина, ты готова? Пошли. У нас мало времени.

Утро им удалось провести замечательно: крепкий кофе по-турецки для Натальи, свежевыжатый апельсиновый сок для Кати, сандвичи вместо манной каши. Наталья заметила, что на дочь с интересом посматривает привлекательный молодой человек за столиком напротив. Причем Катю его взгляды скорее забавляли, чем смущали.

– О! Вот видишь, и замена Ванечке нашлась. Интересно, он закажет какую-нибудь кашу?

– Мама! Ты всегда так! – возмущенно прошипела Катя.

Неожиданно парню принесли тарелку с кашей. Наталья не выдержала и рассмеялась, Катя постаралась сохранить серьезное выражение лица, но ее надолго тоже не хватило. Обе смеялись так, что немногочисленные посетители кафе начали на них оглядываться. Молодой человек покраснел.

– Мама, хватит! – сквозь смех выдавила Катя.

– Я что? Я ничего! Это же ты переживала, что будешь завтракать без Ванечки!

Продолжая веселиться, они расплатились и отправились на пляж. Лагерь уже собирался домой. Наталья заметила грустного Артема, который откровенно маялся среди малышей – ребят постарше почему-то не было.

– Ну иди уж! – отпустила она Катю.

Ребята обрадовались встрече и сразу куда-то исчезли. Наталья вспомнила, что спросонок, кажется, отпустила Катю погулять. То есть не то чтобы отпустила, но и возражать против возможной прогулки не стала.

– Наталья Павловна, здравствуйте! А мы вас не будили! – радостно сообщила подошедшая Мария Ивановна.

– Здравствуйте! – Наталье хотелось побыстрее искупаться.

– А вы здесь надолго хотите остаться?

– Не знаю.

– Около двенадцати приедет Володина мама. Маргарита Петровна сказала, что вы будете с ней разговаривать. То есть в нашем присутствии, конечно. Мы вас не бросим! Но побеседуйте с ней как доктор, объясните, что детей с ожогами в лагерь не отпускают.

– Ладно. Маргарита Петровна меня предупредила. Но даже до предполагаемого времени приезда еще целый час.

– Да, – Мария Ивановна виновато улыбнулась. – Я что-то беспокоюсь.

– Думаю, ничего страшного в этом разговоре не предвидится. Как только мы узнали о проблеме, начали меры принимать.

– Я-то ему купаться разрешила.

– Вы как лучше хотели. Я пойду все-таки искупаюсь. У меня с собой мобильник, если что – сможете мне позвонить. До лагеря идти меньше десяти минут.

– А если вы в воде будете?

– Тоже не беда. Вон Артем с Катей, стану с ними по очереди в воду ходить. Если телефон позвонит, то они меня сразу позовут. Не волнуйтесь! – успокоив Марию Ивановну, Наталья двинулась к воде.

Когда она искупалась, лагерь уже ушел. Около ее полотенца честно сидели Катя с Артемом.

– Мама, нам что, правда, надо следить за телефоном, когда ты в воде? – недовольно спросила Катя.

– Да.

– А когда же мы купаться будем?

– Вот сейчас, например. Пока я на берегу. Кстати, как только меня позовут, мы вместе с пляжа уйдем.

– Мама!

– Одни купаться вы не можете.

– Катя, я маме обещал, что мы купаться будем, когда здесь Наталья Павловна, – неожиданно поддержал Наталью Артем.

Она благодарно кивнула ему:

– Ребята, вы лучше идите в море, пока можно!

Они послушались.

Через полчаса Наталья решила последний раз искупаться и возвращаться в лагерь. Естественно, что, как только она вошла в воду, ее догнала Катя с сообщением, что телефон звонит, то есть звонил, Мария Ивановна нервничает и очень ждет в лагере.

– Хорошо, одевайтесь быстрее, и пойдем.

Катя не стала спорить.

Через десять минут все трое уже стояли на территории лагеря.

На скамейке рядом с Марией Ивановной сидела незнакомая, очень худая девушка. Увидев Наталью, Мария Ивановна махнула рукой, давая знак подойти.

– Добрый день!

– Здравствуйте! Меня зовут Анжелика. Я мамы Володи.

– Да, я догадалась, – девушка Наталье не понравилась.

– Вы тут хорошо проводите время... – Анжелика произнесла это с осуждением.

– Мы проводим все время вместе с детьми! – вскинулась Мария Ивановна.

– Думаю, наше времяпровождение в данном случае имеет мало значения. А скажите, Анжелика, каким образом Володя так сильно обжегся?

– Ну... – протянула девица, слегка смутившись, – я попросила его налить чаю, а чайник был полный.

– Он держал руку под льющимся из чайника кипятком? – холодно промолвила Наталья.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего. Просто спрашиваю. Выясняю механизм травмы.

– А он вам что сообщил? – вдруг забеспокоилась Анжелика. – Жаловался?

– Он сказал то же, что и вы. Не жаловался. Скучает без вас.

– Я не могла приехать раньше... У меня еще один ребенок. Ему три месяца.

– Да, конечно, такого малыша трудно пристроить.

– И не говорите! – оживилась девица.

Из корпуса вышел Володя.

– Мама! Я готов!

– Мы сейчас поедем в больницу к врачу, – Анжелика выделила последнее слово и многозначительно посмотрела на Наталью. – А потом решим, что делать.

– Конечно, обязательно надо съездить, – одобрительно произнесла Мария Ивановна.

Наталья кивнула. Когда совершенно счастливый Володя с мамой ушел, Мария Ивановна заметила:

– Вы так странно с ней разговаривали. Вы считаете, что она сама его из чайника облила?

– Не знаю. Девица странная. С наркотиками знакома, скорее всего. Случайно могла облить. Или поручить что-нибудь, такое... Не по возрасту.. В любом случае, она темнит и не разрешает мальчику рассказывать, что произошло на самом деле.