— А бармен не слышал, о чем шла речь? —заинтересовался Корнеев.

— Только одну фразу: «Сделай что-нибудь».

— Предлагаю позвонить по этому телефону, —выдвинула предложение Лайма. — В конце-концов, мы ничем не рискуем. Можетбыть, это казино или билетная касса.

Никто не стал возражать, и она выхватила у сыщика бумажку сномером. Пробежала по кнопочкам и пропела:

— Алло!

Ей что-то ответили, и она немедленно сориентировалась:

— Скажите, а у вас есть кожаные диваны? Нет? А чем выторгуете? Без выходных? А как к вам проехать? Благодарю. — Отключила связьи сообщила притихшим товарищам: — Это магазин, который называется «Уютнаяквартирка». Там продают всякие вещицы, которые могут украсить дом. Находится оннедалеко от Никитских ворот.

Корнеев потер руки и радостно сказал:

— Итак, у нас наконец появилась отправная точка.

Этот самый «Гоголь» гнался за Диной, но ей удалось улизнуть.Когда он понял, что дело швах, связался со своими и потребовал «сделатьчто-нибудь». Телефон, по которому он звонил, принадлежит не частному лицу, амагазину «Уютная квартирка». Значит, там работает кто-то, имеющий отношение кпроблемам Дины.

Тагиров и Дина смотрели на Эрика во все глаза.

— Да вы что?! — изумился он, вертя головой, словнопопугай в зоомагазине, которого со всех сторон обступили покупатели. — Выменя разыгрываете, да? Вы же были здесь неделю назад! Дина ночевала в маленькойкомнате… А ты притащил еду из марокканского ресторана, и мы два дня питалисьделикатесами…

Дина повернулась к Тагирову и воскликнула:

— Послушайте, я потеряла память. Но вы! С вами ведь всевпорядке! Почему же вы не говорили, что мы были знакомы раньше?! Что вы от меняскрываете?

— Так, — сказал Тагиров. По всему выходило, чтоэто его любимое слово. Как только он попадал в затруднительное положение, изнего сразу выскакивало это «так».

— Что «так»?! — не утерпела она.

— Тут какая-то путаница. Никогда прежде мы с вами невстречались. И сюда я вас до сего момента никогда не привозил, уж за это яручаюсь. — Повернулся к Шелепу и спросил: — Эрик? Что все это значит?

— Откуда я знаю? — воскликнул тот, всплеснувкороткими ручками. Его борода встала торчком, словно он собирался лезть вдраку. — Можешь говорить что угодно, но мои девочки тоже вас видели. Динамерила платье из коллекции «Цветок лилии». Да что же я, по-вашему, совсемспятил?

— Тогда получается, что спятил я, — ответилТагиров вполголоса.

Взгляд его впервые сделался растерянным, как у подростка,который потерялся в метро, но не желает в этом признаться.

— Выходит, у вас тоже — провал в памяти, — сделалазаключение Дина, покусав нижнюю губу. — Мы ведь все здесь друг другудоверяем, верно?

Эрик активно закивал головой — он точно всем доверял, иначеи быть не могло. Тагиров, наоборот, привык никому не доверять. Но как недоверять? Как не верить? Он твердо знал, что не видел Дину до той ночи, когдаона заявилась к нему в тайную квартиру. Или ему только казалось, что не видел?А на самом деле? Кто-то и из его памяти вырвал кусок?!

— Вот что, Эрик, — сказал он. — Раз пошлитакие пляски, тебе придется в деталях вспомнить все, что я тогда делал. Чтоговорил. Слышал ли ты, о чем мы разговаривали с Диной?

— С Эллой, — поправил Шелеп и воздел руки: — Божемой! А я-то все никак не мог понять, с какой стати ты стал называть Эллу Диной!

— Значит, на самом деле я — Элла? Элла… А фамилия?

— Ну нет, про фамилию я ничего не знаю. — Эрикповернулся к Тагирову и повторил: — Ты не называл ее по фамилии.

— Допустим. А чем я был занят? Может быть, мы что-тообсуждали?

— Ты все носился с какими-то органическими чернилами ирисовал у меня на руке закорючки — я до сих пор их смыть не могу.

— Несмываемые чернила! — хором воскликнули Тагировс Эллой.

Она тотчас выставила ногу и подняла платье, показавдизайнеру написанный прямо на коже адрес, из-за которого и разгорелся весьсыр-бор.

— Вы когда-нибудь это видели?

И Эрик быстро кивнул:

— Конечно, видел! Вы сидели вот на этом самом стуле исобственноручно выводили буквы. А Игорь держал склянку с чернилами.

— Я должен был догадаться, что это ваш собственныйавтограф! — хлопнул себя по коленке Тагиров, глядя на Эллу. — Если быписал кто-то другой, буквы были бы перевернуты. Понимаете? Писать кверху ногаминеудобно.

—Действительно… — согласилась та. — Получается какая-тоерунда. — Она-то думала, что некие злые силы вмешались в ее жизнь и все вней перевернули! А оказалось, что она сама во всем этом участвовала! Толькозабыла, почему.

— Ас какой целью мы написали адрес моей квартиры втаком… хм… экстравагантном месте? — Тагиров сверлил Эрика глазами.

— Чтобы она знала, куда надо идти, — уверенноответил тот. — Впрочем, я не слишком хорошо понял. Да я и неприслушивался! Меня постоянно дергали мои девочки.

— Ну хоть что-то ты помнишь? — не отставалТагиров. — Давай сосредоточься, это важно.

Эрик сосредоточился и так при этом покраснел, что Элланевольно вспомнила Страшилу Мудрого, у которого в момент мозгового штурма изголовы лезли булавки.

— Ты все время повторял вот что, — наконец выдалтот. — «Запомни, Элла, у тебя в запасе только двадцать минут». Ты повторяли повторял. Видно, боялся, что она не успеет.

Элла неожиданно усмехнулась и спросила у Тагирова слюбопытством:

— Может быть, мы провернули с вами ограбление века? Выне в курсе, не случилось ли чего-нибудь экстраординарного в городе за последниедни?

— Ерунда! — отмел ее предположение Тагиров. —Я бы никогда не пошел на преступление — будь я в твердой памяти или нет.Кстати, Эрик, в прошлый раз, когда я оставил здесь Дину… То есть Эллу… Я ничегоне говорил тебе про своего… врага?

— Не-а, — помотал головой тот. — Ничего. Сомной ты практически не общался. У тебя были другие дела.

Он глазами показал на свою гостью. На ней сегодня не былотого умопомрачительного платья, которое произвело на Тагирова сильноевпечатление в их первую встречу. Шелеп одел ее во что-то летящее и многослойное— дразнящее, одним словом. Волосы она собрала в высокий «хвост» и стала ещекрасивее.

— Но что-то же мы делали все время, пока Игорь былтут! — воскликнула Элла и требовательно посмотрела на дизайнера.

Тот сложил губки бантиком, пошевелил бровями и признался:

— По правде сказать, вы почти все время целовались.