Те смотрели на него и не видели в нём своего. Для них приближающийся богатырь был слабым отголоском прошлого, знакомым образом, какой-то нечёткой расплывающейся фигурой. Саркис приближался к дереву, сдвинув брови, гневно смотря на ещё недавно любимых им людей, сейчас оказавшихся предателями, изгоями и нелюдями. И кто здесь был изгоем — тот, кто не был похож на остальных, или же изгоями были те, кого с минуты на минуту ждала кара и расплата за искушение, предательство и вседозволенность?

— Какие же вы глупые. Какие же ничтожные и бессердечные, — пытался сказать нечто вразумительное Саркис, но его больше никто не слушал. Для Детей Бога чёрного богатыря больше не существовало. Он был пустым ничего не значащим местом, а в их руках и без того было приковывающее всё внимание на себя бесценное сокровище — запретный плод, срывать и вкушать который ни в коем случае было нельзя. То был величайший запрет, самый главный из всего, что когда-либо было установлено из запретов в этом чудесном райском саду.

Саркис вдруг подумал — а может покончить с этими недоумками прямо здесь и сейчас? Разобраться с их прогнившими сердцами, завершить этот конфликт, не дать этим людям и дальше наслаждаться жизнью? Кулаки сжались, загрохотав, как разваливающийся на части булыжник. Зубы заскрипели как петли, изо рта вырвался хрип, что плавно переходил в львиный громкий утробный рык. Богатырь больше не мог смотреть на этих тварей, ранее приходившихся ему друзьями.

«Позволили обвести себя вокруг пальца… Пошли за чужими идеями и мыслями. Обычные марионетки, слуги Демиурга, и внутри такие же пустые, полые, как громадный кувшин…»

Казалось, весь Саркис запылал ярким пламенем. Он приближался, приближался и приближался к толпе преступников, жадно вгрызающихся в яблоки.

Древо Жизни уже маячило перед глазами богатыря, а тот всё шёл и шёл. Каждый шаг сокращал расстояние до его бывших братьев. Дыхание участилось, пот стекал с обвисших чёрных волос.

«Давай… Ещё немного и они за всё ответят…»

Но Саркис не успел. Вертер всколыхнулся, облака спустились практически до земли — густые, чернющие, страшные, однако никто из божественный Детей и глазом не повёл. Отца они больше не боялись. Он лишился уважения для этой кучки предателей, последователей сладких речей адского чёрного гибкого змея, больше никто из них никогда не забоится Бога и тем более какой-то его непонятной кары.

Саркис прошёлся аккурат под длинными ветками, его голова неожиданно хлопнулась о висящий наливной плод и именно в эту секунду тучи вздрогнули, загремели, природа погрузилась в тёмное мрачное уныние и дело оставалось за малым.

Тучи заколыхались, преображаясь в гигантскую дымную руку, что растопырила свои пальцы и неподвижно застыла над ничего не подозревающими братьями. Его, Саркиса, братьями. И всё же — богатырь не хотел их терять, какими бы дураками они не были. Саркис не сможет поднять на них руку, как бы ни старался доказать себе обратное. Просто не сможет, каким бы сильным не был бы до хруста и боли плотно сжатый кулак.

— Мои родные… Адам, — тот не слушал Саркиса, а только возбуждённо смотрел куда-то вдаль, вкушая сочный круглый плод. — Алерт… Анна… Анабель… — все они гневно смотрели на богатыря, будто видя в нём некую куклу, кого-то неживого, давно уже мёртвого, погибшего… А у ног взбунтовавшейся огромной толпы полз Он, зачинщик всего и вся, шипящий, лавирующий и явно удовлетворённый собой ящер, жалкое пресмыкающееся. У него всё получалось, всё выходило, он уже вот-вот добьётся своей цели… — Демиург, почему ты выбрал именно такой путь? Мы же родственники, друзья, братья… Зачем ты всё это начал? Неужели твои идеи настолько сильны и крепки? Неужели они дороже и меня, и Отца, и этого прекрасного Эдемского сада?

Дымная рука плавно опустилась, накрывая собой большой отряд, дружно нарушивший все возможные из возможных запретов.

— Братья… Нет! — Саркис внезапно не разглядел другой выход. Поступил интуитивно, эмоционально, опрометчиво. Этот путь казался единственно верным. Богатырь энергично взмахнул руками, сорвал сразу два плода и судорожно вгрызся в них, как собака в брошенное ей кровавое мясо. Небо заревело ещё пуще, ещё сильнее, а таинственная рука была готова опуститься теперь и на гордого чёрного Сына Бога.

«Я должен попасть к этим предателям… Попытаться уговорить их, переубедить, остановить, даже если обратного пути в Эдем уже не будет… Я не смогу их просто взять и бросить, не поговорив, не попрощавшись, не выбивши из них всю эту дурь…»

Природа плакала по последнему оставшемуся в пределах Эдема человеку, который вслед за остальными пожирал запретные фрукты. Однако Саркис вцепился сразу в два плода, отрывая то один сочный бок, то другой.

«Да пусть съем хоть три. Порой цена бывает чересчур высока. Главное — оказаться вместе со всеми в Нижнем мире. Я справлюсь, я сумею, это то я точно знаю…»

Косточки упали под ноги Саркису, следуя за огрызками двух вкуснейших фруктов.

Рука была всё ближе. Отец окончательно расстроился и был готов проститься даже со свои самым достойным сыном, сейчас смиренно вытянутым по струнке и признающим нарушение самого главного запрета. Он уже дожёвывал остатки плодов, надеясь на честный, беззаботный и безопасный исход.

Саркис больше не мог оставаться в стороне. Он должен был начать действовать. И вот летящая к нему рука по размеру стала похожа на целый большой городок, а воздух неожиданно-резко содрогнулся. Время начинало свой разлом, отзываясь на забурлившуюся внутри жилах ману эдемского мага. И сама природа начала изламываться и сдаваться, сотрясаемая хлынувшей мощью сразу двух фруктов, одних из самых главных и основополагающих стихий…

…Дом уже был близок, а воспоминания юркнули куда-то за угол, в самый задворок сознания. Да, эдемскому магу очень повезло с двумя стихиями, очень и очень повезло.

Тропинка петляла дальше, а вокруг вовсю высились гордые стены домов. Невысокие, но такие опрятные, ухоженные, уютные.

— Хорошая всё-таки была деревенька, — даже где-то сокрушённо озвучил свои мысли Саркис. Теперь все эти домишки, все эти тропинки и весь этот воздух будут для всех напоминанием о той жизни, что сейчас, за короткий день, умерла под ножами пары-тройки убийц. — Разрезы на телах убитых… Определённо хирургически точны, абы кто бы не сделал, — размышлял богатырь. — Церковь Господа специально воспитывает подобных людей с базовым медицинским образованием. Им нужна магия, мана, им нужна чужая сила и мощь. Много мощи. И они очень торопятся, раз вырезали за день всю деревню… Нужно помочь выжившим, а потом уже думать что делать дальше.