вышла и остановилась. Она боялась задавать лишние вопросы, поэтому не спускала с некроманта глаз, но разобрать что-то по его лицу было невозможно.

— Что теперь будет?

— Ты про Антониса, или вообще?

Гвиг не ожидала, что магистр ответит вопросом на вопрос, потому замялась, а он продолжил говорить сам, пока они шли наверх по лестницам в главный зал.

— Будет суд, на котором нам придётся отдуваться за его безрассудный поступок. Но если всё было так, как ты говоришь, то королевской гвардии тоже не сойдут с рук их выкрутасы. Мы уже давно отстояли свой статус мирных жителей, только людская предвзятость делает нас злодеями. Именно этим и воспользовались те, кто решил нас подставить.

На собрании магистрата присутствовали не все. Некоторых не оказалось в храме, ведь у магистров бывает много дел и за пределами обители немёртвых. Гвиг`Дарр отпустили почти сразу после того, как она рассказала о случившемся и ответила на все вопросы. После она покинула зал, а магистры остались совещаться.

По пути в свою комнату она поняла, что большинство жителей храма было уже в курсе событий. Гибель собрата отразилась на всех, даже если те не общались с Олли близко. Немёртвые во многом чувствовали своё единство: мрачное настроение и взволнованность передались, казалось, даже стенам, лестницам и изображениям с фресок. Эхо шагов в пролётах звучало звонче и тревожнее, световые сферы будто слегка потускнели. Под дверями комнаты Гвиг обнаружила свою мантию. Видимо, Золо просто подкинула её, не желая передавать лично в руки.

Потянулись дни, полные бездействия и ожиданий.

Джанис ходила как в воду опущенная. Она, несомненно, считала Антониса своим лучшим другом, и переживала за него больше чем кто-либо. Магистры суетились, постоянно ездили в город и обратно. Пару раз кто-то из городской ратуши лично являлся в храм. Многие, как и Золо, боялись войны, выглядели напуганными и распускали ненужные слухи, сея панику.

Гвиг`Дарр стала больше времени проводить у алтаря.

Сначала она просто сидела рядом, часами вглядываясь в пламя свечей, пока те не затухали сами, пересыпала руками песок на блюдечке, водила пальцами по рунной гравировке на камне. Затем изредка стала задавать вопросы в пустоту. Хриплый голос звучал зловеще в её тихой тёмной комнате.

“Будет ли всё хорошо? Почему это происходит со мной? Он вернётся? А чего я вообще сейчас хочу?”

Работать и что-то изучать настроения не было. Возникали мысли собрать последние силы и по-быстрому провести свою операцию, завершив сделку. Тогда ведь для неё всё изменится, и станет уже совершенно не важно вообще ничего. Но для Антониса, конечно случится ещё один переворот, который лишь усугубит его положение.

Гвиг даже не могла понять, передалось ли ей всеобщее волнение, или переживания её исходили изнутри. Что вообще не давало ей покоя? Вспомнилось, что всё началось с обычного похода на рынок. Возможно, если бы она уговорила Антониса никуда не ходить, а остаться наблюдать за операцией, ничего бы не случилось. Но ведь тогда он не мог бросить свою работу. И Олли бы, наверно, всё равно погибла. То и дело в памяти разворачивалась та картина: девушка, падающая на дорогу, испуганная Золо`Ней, Антонис, раскромсавший гвардейца.

В какой-то момент она почувствовала рядом присутствие Повелителя, но поняла, что он явился не к ней. Как потом выяснилось, верховный жрец Хеллерд воззвал к его помощи и довольно долго с ним беседовал, но этого разговора никто не слышал.

Стук в дверь прервал её очередной диалог с пустотой. Гвиг медленно подошла к двери и, не спрашивая, открыла. Тот факт, что перед ней стояли два магистра, вывел её из затяжного рассеянного состояния.

Вместе с Норскисом пришёл Редгард — военачальник храма, командующий всем немногочисленным войском немёртвых, которое было решено оставить на случай нападения. Вид его всегда внушал лёгкое чувство испуга: слишком тяжёлым взглядом он смотрел на всё вокруг. Редгард был одним из немногих храмовников, кто застал ещё времена войны, участвовал в ней, а после — в становлении нового общественного порядка в Вильдерре. Он всегда был вооружён и одет в доспехи, а работал обычно на плацу: тренировал бойцов, поддерживал их готовность и руководил сохранностью порядка в храме.

— Гвиг`Дарр, — начал Норксис, — скоро состоится суд. Я попросил не звать тебя в качестве свидетеля, но случиться может всякое, поэтому твоё присутствие в городе будет обязательным. Заседание закрытое, так что просто будь где-нибудь неподалёку.

— Спасибо. — Ответила она. — Я приду обязательно. А…

Следующий вопрос дался ей нелегко. Она не хотела задерживать магистров, но слова еле связывались в единый текст.

— У нас вообще есть шансы?

— Есть. — С уверенностью сказал Редгард. — Мы собрали ещё несколько доказательств недостойного поведения королевской гвардии на наших территориях. Будет, что им предъявить.

— Да и Антониса мы им без боя не отдадим. — Он не просто мой лучший ученик и самый талантливый некромант. — Норксис покосился на военачальника. — Ему впору быть кое-чьим преемником в магистрате. Он прекрасно знал, что ошибается, но, возможно, сдвинул дело с мёртвой точки. Король с самого начала своего правления точил на нас зуб. И сейчас мы вышли к более открытому противостоянию.

Гвиг, как ни странно, поняла, в чём дело, хотя никогда особо не была сообразительна в политике. Ясным для неё стало и то, что она в этой истории тоже представитель храмовников: живые люди в любой момент могут стать врагами.

Она думала об этом весь день, и меч Антониса, стоявший в углу комнаты, не давал ей отвлечься от своих мыслей.

Изначально ей говорили, что Вильдерр — буквально волшебный город, где живые люди спокойно живут бок о бок с немёртвыми. А что же теперь? Всё перевернулось с ног на голову, или же это только предположения тех, кто так сильно боялся войны и гонений? Будут ли теперь все в храме обвинять Антониса в том, что он сделал?

Она и сама не понимала, как следовало относиться к его поступку, и вообще — ждала ли она его возвращения?

Гвиг`Дарр вдруг представила, как врывается в зал суда и изо всех сил, надрывая своё больное горло, что-то кричит, пытаясь защитить Антониса и отстоять справедливость. Эта картина ей показалась ужасно глупой, она помотала головой, но мысли об этом никуда не исчезли.

Впереди ждали ещё несколько дней утопания в сомнениях, догадках и проигрывания в голове всяческой ерунды.

Глава 9

Гвиг рассматривала свою серую кожу, лёжа в ванне. Едва заметные трупные пятна почти не выделялись: Антонис вовремя остановил процесс разложения, когда работал с её телом.