Что чувствует человек, когда напарник прокалывает ему руку шприцем со смертельно опасным инфекционным материалом? Я скажу вам. Он уповает на милость Господню, на чудо, и это единственное, что ему остается делать в той бездне отчаяния, в которой он оказывается. Я не знаю, что чувствовал мой инфицированный напарник, но в тот момент понимал, что при печальном исходе событий и моя собственная жизнь будет прекращена в смысле теперешнего комфорта, благополучия и спокойной совести. Я не смог бы смотреть в глаза коллегам и уж тем более родственникам напарника. Мне пришлось бы уехать из любимого города, бросить любимую работу и то, что важнее многого в жизни, но другого выхода не было бы. Да, так устроен человек, что думает о себе в первую очередь, и страх лишиться выгод своего нынешнего существования рельефней сострадания другому. Нет, я не бесчувственный болван. Мои отношения с напарником были более чем дружественными, и я переживал за него как за самого себя. Именно тогда я понял, что такое молиться за жизнь другого человека. Наверное, мои молитвы (и всех других, кто молился в то время со мной) были услышаны. И мне было дано знамение. Это был сон, приснившийся в переломный момент, – в конце инкубационного периода, на грани возможности возникновения смертельной инфекции у напарника.

⁂