В подъезде она разжала ладонь. Кусок пластиковой трубки для коктейля, какими пользуются в ресторанах «Макдоналдс», был заполнен. Маша извлекла оттуда свернутую записку, развернула ее и прочла: «Мы — таксидермисты.

Нас держат под землей в подвале. Спасите нас. Монастырская. Полушкина. Родионова. Боброва. Смолкина. Сторожевая.

Маша тут же вспомнила, с каким легкомыслием они отнеслись к точно такой же записке, которую Сергей выудил из мусорного бака. И сколько же таких записочек самыми разными способами узницы-таксидермисты (а ведь именно так называют специалистов, делающих чучела) пытались переправить на волю. И с мусором, и в самих чучелах…

Когда она вышла из подъезда на свежий воздух, у нее снова закружилась голова. Уж слишком много впечатлений за последние пару дней.

— Медлить нельзя, — сказала она, обращаясь к окружившим ее ребятам. — Таксидермисты, скорее всего, находятся в овощехранилище, под нашим двором…

И она протянула друзьям записку.

Когда они вернулись во двор, уже смеркалось.

— Как ты думаешь, — спросил Дронов Сергея, — твой отец поверит всему тому, что мы собираемся ему рассказать?

— Мой отец поверит только собственным глазам, — ответил Горностаев. — Но помочь ему в этом сможем только мы.

— Значит, ночное дежурство не отменяется? — спросил Никитка.

Он один из всех чувствовал себя обманутым. Вся его теория о готовящейся катастрофе, после которой более совершенная цивилизация оставила бы в живых лишь избранных да представителей флоры и фауны, рухнула в тот момент, когда он собственными глазами увидел в Машиных руках записку от исчезнувших таксидермистов. Круг замкнулся. Животные, которых он видел ночью в своем дворе, были, скорее всего, изделиями, уже готовыми для отправки заказчикам. Их осторожно вынесли из подземелья и поставили в безопасное место, чтобы впоследствии поместить в какой-нибудь фургон и доставить на место. Сначала чучело крокодила, потом — зебры, а вчера — фламинго. Это были факт, с которыми пришлось смириться.

— Дежурство не отменяется, безусловно. Но до ночи еще далеко, а у меня из головы не выходят эти бедные женщины, которые сейчас находятся где-то у нас под ногами, — сказал Сергей.

— Но что же мы одни сможем сделать? — спросила Маша. — Пробраться тайно в овощехранилище, найти подземный ход, ведущий непосредственно к тому помещению, где они находятся, и спасти их? Кто же нас туда пустит?

— Но ведь мы даже и не пытались, — заметил Дронов.

— Если поднимем шум, то привлечем внимание к себе, нас схватят и…

— … тоже бросят в подземелье.

Сергей, я думаю, что все-таки необходимо все рассказать твоему отцу, — сказала Маша. — Ты иди домой, а встретимся все здесь без четверти двенадцать, как и договаривались. Если твой отец придумает, как разоблачить Атаева, то ты позвонишь нам и дашь отбой. А вот если его не будет дома или ты его не сможешь найти даже по телефону, тогда мы сами каким-то образом попробуем проникнуть в подземелье и освободить этих женщин.

— Может, ты и права.

— Только учти, что приблизительно то же самое происходит и у Атаевых на даче. Я уверена, что под теплицами у него живут люди, которых он держит взаперти, если на даче находятся посторонние. Они работают там, выращивая цветы, и ухаживая за ними, и следя за порядком в доме и саду. Подождите… А что, если нам взять в качестве заложника Кирилла?

— И что это даст?

— Как это — что? Мы заманим его куда-нибудь, откуда невозможно будет сбежать, после чего позвоним его отцу и скажем, что нам все известно о том, чем он занимается. О том, что он держит рабов, о таксидермистах. И предложим… Но вот что ему предложить, я понятия не имею…

И она замолчала. Ей даже сначала показалось, что у нее началась галлюцинация. Прямо на нее, будто призрак, шел Кирилл Атаев. Сам, собственной персоной. Но, к удивлению всех присутствующих, не один, а в сопровождении рослого милиционера.

— Это ты Маша Пузырева? — спросил милиционер, останавливаясь как раз напротив Маши и глядя ей прямо в глаза. И такой нехороший это был взгляд, что Маша побледнела от страха:

— Я, а что?

Она перевела взгляд на Кирилла и прочла на его лице такую ненависть, что сразу все поняла. Но было уже поздно.

— Да, это она, она, — захлебываясь, затараторил Кирилл, сверля ее взглядом. — Это она проникла к нам на дачу и украла велосипед, новенький велосипед. Видите, она вся перебинтована? Это она падала с велосипеда, когда улепетывала от меня… Я ее преследовал, но в лесу уже ждали ее сообщники, которые погрузили велосипед на багажник и увезли его в неизвестном направлении.

— Атаев, ты что, сошел с ума? — Маша вдруг словно очнулась и даже привстала со скамейки, на которой сидела в окружении своих друзей и брата. — Я проникла к тебе на дачу? Да ты сам, сам привез меня туда…

— Интересно, и на чем же я тебя привез?

— Нас привез на машине ваш шофер, ты же его потом отправил назад…

— Так, гражданка Пузырева, я вынужден взять вас под стражу.

И милиционер, взяв Машу под руку, повел за собой.

— Подождите! — крикнул Горностаев. — Вы не имеете права отводить ее в милицию без родителей. Она — несовершеннолетняя!

— А мы сейчас и с родителями разберемся. .. — Милиционер достал сотовый телефон из кармана и сказал: — Все. Отбой.

Из арки тут же выехала большая черная машина, куда милиционер, как куклу, сунул Машу. Дверца захлопнулась. Затем другая — это сел в машину Кирилл Атаев. И машина выехала со двора.

— Ты что-нибудь понял? — спросил Дронов у Сергея. — За что они ее взяли? Разобрались бы с велосипедом и разошлись по-хорошему…

— Да он же мстит… И вообще, мне не верится, что это настоящий милиционер. Машина — черная, а вместо рации — «мобильник». Нас облапошили, как детей. Никита, беги к родителям и все расскажи. Ты, Дрон, беги к Монастырскому, я сейчас дам его адрес, и тоже подключай… Покажи, если надо, записку, где указана фамилия и его жены. А я буду искать отца. Если не разыщу, с Машкой может случиться беда.

— Но куда они ее увезли? — чуть не плакал Пузырек. Губы его дрожали, а нос покраснел.

— Я так думаю, что на Николину гору…

В машине Маше дали понюхать ватку, смоченную какой-то едкой жидкостью, и она потеряла сознание. А когда очнулась, то ничего не могла понять. Во-первых, она не могла открыть глаза. Кроме этого, у нее сильно болела голова. И ко всему прочему, у нее ныла щиколотка и саднило колено.

На ощупь, непослушными и сделавшимися ватными руками она обнаружила на лице плотную повязку и стянула ее с глаз. Так вот почему она не могла открыть глаза! Но даже после этого, разлепив веки, она не сразу смогла понять, что ее окружает.