– Не забивай себе голову. Это было письмо, и я непременно его верну, – тихо и неопределенно ответил он. – Ан решил пойти на все, лишь бы доказать, что я как-то причастен к смерти госпожи О из-за ее веры. И моего прошлого. Он прежде нас всех знал, что она еретичка.

Чтобы отвлечься от мыслей о черной лакированной шкатулке, я спросила:

– Каким образом, господин?

– Он недавно признался командору Ли, что подслушал разговор родителей госпожи О и узнал о ее еретических взглядах. Семнадцатого дня шестого лунного месяца он отправил с уличным мальчишкой анонимное письмо в ведомство.

Я подавила изумленный вздох. То есть за четыре дня до смерти юной госпожи О…

– Командор Ли это письмо не получал. Так что ученый Ан возомнил, будто я его перехватил. Он считает, что я знал о вере госпожи О и как-то приложил руку к ее убийству.

– Но вы же были в Доме ярких цветов. У вас есть алиби.

Инспектор Хан фыркнул.

– Воображение у Ана богатое, но не особо логичное.

– Все это так подозрительно, господин, – я тихонько вздохнула и перевела взгляд на мужчину, на его нахмуренные брови. – Как же распутать этот запутанный клубок?

– Надо изучить как можно больше показаний, пока не сложится закономерность. – Шаги инспектора вновь стали длиннее, словно он о чем-то вспомнил. – Пойдем. Я поговорил с госпожой Ким. Она так и не рассказала мне всей правды, но я знаю, кого можно спросить. И поэтому я хотел попросить тебя о помощи.

Мое сердце забилось чаще. Мы зашли в ведомство, и он повел меня по дворам.

– Страх многим развязывает язык, – быстро проговорил мужчина, – но служанка Сои с каждым допросом только больше уходит в себя. У меня кончается терпение.

– Что мне нужно у нее узнать, господин?

– Чем она шантажировала хозяйку Ким.

«Шантажировала»? Меня словно грубо толкнули – такого я не ожидала. Я даже представить не могла, чтобы служанка Сои была способна на подобное.

– Не понимаю. Вы в этом уверены?

– Будь я уверен, мне бы не пришлось просить тебя, – ответил он. – Твоя задача – выяснить то, что не смогли выяснить мы. Сможешь?

От этого вопроса во мне загорелась искорка гордости, и с каждым шагом она вспыхивала все ярче. Я была недостойна его расположения. Но как же страстно я желала быть частью чего-то большего!

– Конечно, господин. Будет сделано.

* * *

Инспектор Хан остался ждать у дверей тюрьмы, а я следом за стражником прошла в темноту, полную затхлых запахов крови и гниющих ран. Однако оказавшись перед клеткой, я и думать забыла об обвинении инспектора и своем удивлении. Ну как я могла испытывать к ней что-то помимо жалости? Сои сидела у стены; при виде стражника она съежилась от страха. Звон ключей для нее уже стал звуком предстоящего допроса.

– Это всего лишь я, – успокоила ее я.

Ее плечи обмякли.

– Всего лишь ты.

Я подсела к ней и прислонилась к деревянной стене. Солома захрустела у меня под юбкой. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что постель Сои была в крови, а сама девушка не могла поднять головы. Живот мне скрутило от страха. Вполне возможно, Сои умрет в этой клетке.

– Зачем ты пришла? – прошептала она.

– Дать тебе совет, – я сжала ее безвольную ладонь. – Я не считаю, что ты убила хозяйку, но молчание тебе только вредит. Полицейским не остается ничего иного, кроме как сломать тебя. Они-то видят только, что ты пыталась сбежать.

Сои кинула на меня пустой изнеможенный взгляд.

– Ты же можешь столько всего рассказать, – спокойно предположила я. – Ты знаешь множество вещей, которые другие хотели бы сохранить в тайне. Например… хозяйка Ким.

И снова в ответ тишина. Однако я для нее была не полицейским; она не верила, что я бы стала причинять ей боль. А жизнь среди слуг научила меня, что ни один человек не желает молчать и оставаться непонятым.

– Ты, видимо, разговор инспектора подслушала, – наконец проговорила Сои.

– Да, подслушала, – солгала я и сама удивилась, как честно это прозвучало. – Ты же знаешь, я любопытная.

– Его командор готов до смерти меня довести, лишь бы хоть что-нибудь выведать.

Я попыталась придумать что-нибудь, что угодно, чтобы разговорить ее. А потом я услышала шепот инспектора Хана: «Всегда есть слабость».

– Слишком поздно. Хозяйка Ким уже все нам рассказала о твоем шантаже. Хочет выставить тебя виноватой.

Тени гнева заволокли глаза Сои.

– Хозяйка Ким пытается обелить себя за твой счет. Говорит, что шантаж – уже само по себе подло, и кто знает, может, ты способна и на что похуже… На убийство, например.

Сои повернулась ко мне. Ее болезненно горячее дыхание обжигало.

– Она все рассказала инспектору Хану?

– По-моему, он был поражен. И я, когда услышала, была так же разочарована, как… – Я потерла бровь. Под весом лжи я начинала допускать ошибки. Я не понимала, как инспектору Хану удается так легко врать. – Но я решила, что у тебя наверняка были на то свои причины. Расскажешь мне свою правду?

Тишина затянулась. Она была полна запутанных мыслей, покрытых толстым слоем сомнений. Наконец Сои провела языком по пересохшим губам.

– Хозяйка Ким никогда меня не любила. Хотела меня прогнать. Но три года назад моя юная госпожа сбежала ночью и вернулась лишь на следующий день. Знали об этом только ее мать и я.

– Да, она нам в этом призналась. – Я прикрылась рукой, чтобы Сои не почувствовала жара моей вины. – Ты пригрозила хозяйке Ким, что пустишь слухи, если она тебя прогонит, да?

– Да, но я была вынуждена. Иначе бы не выжила.

– Понятно… – Больше у меня вопросов не было, но я знала, что не могу так просто сдаться. Инспектор бы не сдался. Я прошерстила мысли в голове. – Она уходила к мужчине?

Сои едва заметно кивнула.

– К тому же, что и в ночь убийства?

– Я не знаю, но точно уверена, что оба раза она уходила к любовникам. – Я дала ей собраться с воспоминаниями. – Через несколько месяцев после побега госпожи я обнаружила, что она беременна. Ее мать отослала нас в храм – хотела спрятать там дочь от семьи, знакомых… ото всех. – Она перевела взгляд на меня. – Я знаю, что хозяйка Ким не стала бы в этом признаваться. Ты ведь теперь донесешь все инспектору, да?

– А ты этого хочешь?

– Непременно все ему расскажи. – В ее глазах блестело такое рвение, будто она увидела лазейку, через которую можно спастись. Она даже охрипла от охватившего ее возбуждения. – Пусть не думает, что хозяйка Ким такая уж честная. Как по мне, так она сама запросто может оказаться убийцей. Это она дала госпоже О пхэдо, нож для самоубийства.