Вокруг инженера, прибывшего в Россию с благородной миссией, шла непонятная возня. Дарья по своим каналам добывала сведения о предполагаемом контракте, о фирме, пославшей Хоукса, о его московских связях. Но цельной картины не получалось. По всем меркам толстяк был вполне заурядной личностью, за исключением службы на флоте. Дарье удалось выяснить, что американец плавал на ядерных ракетоносцах, подводных лодках класса «Огайо». Залп, произведенный с этих глубоководных чудовищ, мог уничтожить многомиллионный город.

Слежка переставала быть игрой, сбором информации о баловстве эксперта по уничтожению ракетных двигателей наркотиками. В душе Святого крепла уверенность, что вокруг толстяка расставляются сети. Но кто их плетет и зачем, оставалось тайной за семью печатями.

Однажды, навестив журналистку для очередного отчета, Святой признался:

– Меня заинтриговал твой толстяк.

Готовившая ужин Дарья презрительно фыркнула:

– Он такой же мой, как и твой.

– Пожалуй, на сегодняшний момент ты права. На пузатенького мореплавателя расставляют капканы. Но кто? Я сделал снимки. Должны получиться четкими. Попробуй проверить через знакомых эмвэдэшников, что за жлобы пасут Хоукса, – Святой выложил на стол стопку фотографий, на которых были запечатлены верзила, сухощавый и братки, выполнявшие роль топтунов наружного наблюдения.

Как всякая уважающая себя акула пера, Дарья водила знакомство со служителями закона и через них имела доступ к картотеке преступников. Пробежавшись глазами по глянцевым прямоугольникам, Дарья сказала:

– Отвратительные рожи… Послушай, может, Ануса тряхнуть. Он парень гнилой. Быстро расколется.

– Сначала патлатого найти надо. Анус исчез с горизонта. К американцу не заходит. Будто чувствует, что над клиентом тучи сгущаются.

Святой знал, что говорил. В последние дни инженер стал особенно нервным. Перестал выходить на прогулки, посещать облюбованный ресторан. На улице постоянно оглядывался, старался передвигаться по городу на служебной машине или на такси.

– Хоукс дачу снял, – выдал последнюю новость Святой.

Подав на стол неизменную яичницу с непрожаренным белком и неаккуратно нарезанными ломтями ветчины, Дарья села напротив:

– На природу потянуло?

– Не похоже. Забрался в глухомань. Совершенно не престижный поселок. Дома старые. Правда, он выбрал самый пристойный. Двухэтажный домик из кирпича. Похоже, наш инженер уединения ищет. Никого видеть не хочет. А особенно вот этих субчиков, – согнув палец, Святой постучал по фотографиям, веером разложенным на столе.

– Наивный. На страуса похож. Голову в песок засунул, а задница торчит. Думает, что спрятался.

– Я в том же поселке сарайчик застолбил. Договорился с одной милейшей бабкой насчет ночлега. Вот, ключ выдала, – в пальцах Святого появился тронутый ржавчиной кусочек штампованного железа.

– Бабульке, надеюсь, не двадцать лет?

– Почти четыре раза по столько, – засмеялся Святой. – Поживу на лоне природы. Удочку смастерил. Вторую, очень классную у Николаевича одолжил. Нарыбачусь всласть. Давно мечтал. А вообще пора с американцем заводить тесное знакомство. Входить в плотный контакт. Зря мы вокруг него круги нарезаем.

В словах был резон. Время шло, а загадок становилось все больше и больше. Слежка не могла дать ключа к ним.

– Согласна. Надо найти благовидный предлог и познакомить тебя с Хоуксом, – Дарья подала кофе.

В отличие от яичницы, она умела заваривать напиток, дарующий бодрость. Кофе с примесью ванили и сливок ей особенно удавался.

– Придумала, – девушка торжествующе всплеснула ладонями, – если мистер Хоукс задержится на даче, дай знать. Я приеду к тебе и разыграю случайную встречу. В городе поступим по тому же сценарию. Надо только место подходящее подобрать.

Святой выслушал план. Допил кофе и отставил чашку с синим узором, окаймляющим ободок:

– Может, не торопиться тебе выходить на сцену?

– Почему? – искренне удивилась Дарья.

– А ты этих головорезов принимаешь во внимание?! – Святой выразительно постучал согнутым пальцем по лбу. – Думать надо, госпожа правдоискательница…

План не был принят. Святой продолжал следить за инженером, преследуя его с утроенной энергией. Хоукс такими же темпами сдавал. Он часто выходил курить на балкон. Осунулся.

Наконец инженер сменил обстановку и переехал на дачу. Впрочем, среди красот Подмосковья он вел себя еще более безобразно. Хоукс ударился в беспробудное пьянство. Слухи о загулявшем иностранце регулярно приносила бабка, хозяйка дачи, где остановился Святой.

Он и сам видел опухшую физиономию американца, мелькавшую в окнах. Больше ничего не происходило. Устав от бесплодного времяпрепровождения, Святой все чаще оставлял инженера без присмотра. Закинув на плечо удочки, он уезжал на взятом из гаража мотоцикле «Урал» к реке наслаждаться журчанием воды, тишиной и спокойствием.

Так продолжалось, пока прогретый солнцем воздух не прорезал человеческий вопль, полный ужаса и боли. Вопль заглушал гудение автомобильного мотора.

Святой встал, раздвинул камыши, закрывающие обзор. По дороге, пыля пятками, бежал полуобнаженный человек. Машина, джип «Исудзу-Труппер», гнала жертву к реке, почти касаясь ягодиц несчастного никелированными дугами отбойников, защищающими радиатор.

– Твою мать… – выдохнул Святой.

В беглеце он узнал Стивена Хоукса.

Стивен Хоукс родился на маленькой ферме, затерянной среди золотистых полей пшеницы штата Канзас. Одаренный от природы юноша увлекался точными науками и бредил путешествиями. Монотонная жизнь фермера была не для него. Папаша Хоукса крепко стоял на ногах, вкалывая от рассвета до заката на полях своего обширного хозяйства.

Дела фермеров Канзаса круто пошли в гору, когда Советы начали закупать гигантские партии американского зерна. Благосостояние семьи Хоуксов росло как на дрожжах. Они построили новый дом, прикупили технику, расширили угодья.

Но Стива успехи папаши не радовали. Он не хотел становиться наследником фермы и всю жизнь возиться с навозом и удобрениями. Отец, страшный самодур, мечты сына не одобрял. Иногда, перебрав кукурузного виски, он лупил отпрыска. Все Хоуксы трудились на земле, с тех пор как переселились в Америку. Стивен был в роду единственным выродком, не пожелавшим продолжать фамильное дело.

Перессорившись с домочадцами, он отправился на вербовочный пункт армии Соединенных Штатов, расположенный в близлежащем городке. Там Стивен подписал контракт и стал солдатом. Сержант и старший офицер учебного подразделения были самого высокого мнения о рядовом из Канзаса. Дисциплинированный, смышленый, никогда не пререкающийся с начальством, четко выполняющий приказы, Хоукс очень быстро стал любимчиком. Сослуживцы тоже считали его своим парнем, но лишнего при нем не болтали. Кто-то распустил слух, что Хоукс стучит начальству. А стукачей сторонятся во всех армиях мира.