Гвидон стоял как каменный, и не смел вмешиваться в разговор генерала и Луноликой. Группа «Единение» – страшная ржа, разъедавшая тело Подземного Круга и Секретного войска. Для тех ее деятелей, которые имели неосторожность попасться, быстрая безболезненная смерть становилась благом. А тут – ученица…

– Извини, девушка. Все проще. В пятьдесят четвертом команда Рожкова крепко подралась с отрядом гоблинов на их же территории. Потеряли половину своих, но и взяли, одного… страшилу особенной масти. Сначала думали – князь, может выкуп за него слупить? Он был весь издырявлен, уже кончался. Он и так ребятам, по большому счету, был ни к чему, случайно попался, да и до полной отключки ему оставалось всего ничего… Но Рожок – упорный. «С паршивой овцы хоть шерсти клок». Подключили гоблинскую башку к компьютеру с магическими примочками… есть такой у одного нашего знакомого… ну и считали кое-какие обрывочки. Самый большой обрывочек – как раз твоя «Новая Директива». Она у него шла по разряду «Подрывная деятельность в среде грязных животных», высший приоритет. Как видишь, они нас неплохо понимают… Я, правда, не знаю, с чем едят такие штуки, как приоритет, конвергенция и панацея, но… э, э! Ты что! М-мать! Спасибо, Катя.

Нож, ловко отобранный Катей у Луноликой, полетел в сторону.

Склонившись к ученице мага, она сказала:

– Девочка, самоубийство – это пошлость. Так поступают только люди с дурным вкусом и непомерным себялюбием.

– Тогда убейте меня сами, – ответила девушка, и в голосе ее прозвучала спокойная сила, – мне незачем жить.

– Да ты-то в чем виновата? Небось из ваших один на сто знает, откуда «Единение» получает директивы.

Гвидон встрепенулся:

– А ты знаешь всю организацию! Или хотя бы ячейку. Это очень важно… для… но ты… нет?

Гваддэ покачала головой:

– Нет, милый мой учитель. Некоторые люди устроены сложнее, чем может показаться. Я много всего накрутила за четыре последних года… И я не желаю становиться предателем дважды. Смерть… это такая штука, которая многое очищает. Мне надо очиститься смертью.

– Все! – Голос генерала посуровел. – Время вышло. Я не понимаю и не уважаю тебя, Гваддэ. Зато могу предложить достойную смерть. Может быть, ты согласишься умереть с пользой для дела?

– Как?

– Побудешь камикадзе.

– Я готова, – ответила ученица мага с ледяным спокойствием.

Даня считал, что жизнь – слишком дорогая вещь, чтобы бросать ее на съедение невнятным ритуалам. Как Гвоздь-то говорил: «Смерти нельзя бояться, смерть нельзя любить…» А это чудо в перьях? Очиститься! Не желаю становиться! Устроены сложнее! Бывает гордость грязнее грязного… Но ему нравились воля и отвага девчонки. Если бы она сделала иной выбор, наверное, в команде был бы от нее толк…

Следовало поторопиться.

– Митяй… Митяй… Это Даня. Митяй, ты слышишь меня? Отлично. По Черемушкинскому посту – вариант «Б». Да, поберегись. Отбой.

Даня подошел к «газику» в сопровождении Гваддэ. Алая амазонка утомленно спросила:

– Генералиссимус, ты там чего затеял? Конференцию о переходе всех подземных в нашу славную командочку?

– Извини, Тэйки, на хрен шутки, времени – кот наплакал. Помнишь, начинаем в три пятьдесят восемь?

Тэйки готова была съездить Дане по роже, всякий раз когда он пытался учить ее или проверять, запомнила ли она план работы. Каждая операция была для нее пиком в жизни этой; Тэйки воспринимала все происходящее как родное, как часть себя. Словно она родилась для войны! Можно ли забыть, где твое левое ухо? Или правый локоть? Совершенно так же Тэйки не способна была забыть даже самую незначительную деталь в плане очередной атаки. К чему переспрашивать по сто раз?! Но перед дракой она не позволяла себе кипятиться. Даня в одном прав: шутки на хрен, нервы на хрен.

– Помню.

– Ее зовут Гваддэ. Она… – Генерал кратко пересказал Тэйки недавнюю стычку с подземными и суть предательства Луноликой. – Гваддэ поведет эту машину в последний путь. Чуешь, красотка, твои шансы сохранить башку в целости и сохранности только что подросли.

Лицо Тэйки выражало большое сомнение.

– И ты ей веришь?

– Ни к чему засирать себе голову такими проблемами. Она согласилась повесить себе на грудь четверть кило пластиковой взрывчатки. Если усомнишься хоть на миг, нажми вот здесь.

И Даня протянул ей коробочку с парой кнопок.

– Что ж, будем знакомы, Гваддэ. Я Тэйки. Садись-ка за руль, так мне будет спокойнее. Извини.

Гваддэ молча устроилась в водительском кресле. У нее не было ни малейшего желания лишний раз открывать рот после того, как были произнесены слова «Я готова».

– Вот тебе еще один подарочек. Гвоздь назвал его Фейерверком… – Генерал объяснил, как приводить артефакт в боеготовое положение. – Теперь все.

– Так я поехала.

– Минутку…

Даня сходил к «Бобру». Немо стоял спиной ко всему свету и отливал прямо на гусеницу.

Генерал подождал, пока тот закончит, и задал вопрос:

– Когда и где?

Немо, застегивая ширинку, ответил:

– Три пятьдесят восемь. Исходный рубеж – двойной бугор на окраине Тропаревской пустоши. Окончание операции строго в четыре ноль пять.

– Ну, за тебя я меньше всего беспокоюсь. Ты ведь у нас железный парень, и ничем тебя не покорежить, разве что ржаветь начнешь…

Подобие улыбки исказило губы Немо. «Когда нормальные люди шутят, надо улыбаться или смеяться».

Даня посмотрел на этот ужас и честно сказал:

– Можешь не делать вид, будто тебе весело. Я просто хотел сказать, что ты хороший мужик.

– Спасибо, командир.

Немо воспринял последнюю фразу генерала как важную информацию. Команда ценит его. Ему нравится быть с командой. Хорошо, когда система функционирует правильно. Если он выживет, то еще множество раз будет стоять рядом с Тэйки, любоваться ею, говорить с ней, испытывать желание – очень ценное, поскольку человеческое… Да! Чисто человеческое.

– Пойдем-ка, – велел ему Даня.

Все они вшестером собрались около «газика». Тэйки уже сидела в машине рядом с Гваддэ. Генерал взялся за туго поворачивающуюся ручку и распахнул дверцу.

– Послушайте, вы две, и ты, Гвидон, – Даня повернулся к остальным, – и ты, Катя, и ты, Немо. Обычно я не развожу базаров, обычно мы дело делаем, да и все тут. Сегодня – по-другому. Я всеми потрохами чувствую: у нас такое дело… очень важное дело. Нам надо бы сделать его как надо и остаться в живых. Я потом объясню, но вы все запомните: нам никак нельзя подгадить… и сдохнуть тоже нельзя. Потом, все потом объясню… Вот. Может, если все выйдет, много чего вокруг нас переменится. Больше, чем видно. Ну, то есть больше, чем видно в первый день… Такие дела. Ладно, все, хорош трепаться. Отчаливаем.