- А если купить? - жалобно спросил Олег.

- В Академии? - поднял густые брови Николай Иванович.

- Или еще где. - Олег искательно заглянул начальству в глаза.

- Так ведь потребуют доллары, - взгрустнул Николай Иванович.

- Достану! - храбро пообещал Олег, еще не зная, у кого будет просить: у тещи или у Гены. - Достану, - повторил уверенно, вспомнив, что завтра и послезавтра как раз его очередь стоять на "точке" и можно будет договориться еще как-нибудь подежурить.

- Ну что ж, не грех и попробовать, - неуверенно согласился Николай Иванович. - Прерывать столь успешный эксперимент, конечно, жалко.

- Еще бы! - горячо подхватил Олег. - Да разве можно - половинную серию? - Он испугался, что вроде упрекает шефа, и торопливо добавил:

- Вся компания должна дудеть в одну дудку, тогда и утрем нос Рику.

- Компания - это твои лягушки? - поинтересовался шеф, и веселые искорки блеснули в его глазах.

- А то кто же!

Оба они рассмеялись, радуясь, что выход как будто найден.

Пронзительно зазвенел звонок, и дождь, словно только его и ждал, во всю свою мощь хлынул с грозового неба.

- Ну, я пошел, - энергично потирая руки, сказал Олег.

- У тебя сегодня кто, первокурсники?

- Ага, мальки.

Олег попрощался и вышел. "Мальков" он любил больше других студентов. Как горят у этих ребят глаза! Как они слушают, свято веря, что приобщаются к настоящей, большой науке, - а между прочим, и приобщаются. Но слышали бы они сегодняшний разговор, знали бы, как сочиняют ученые мужи на себя унизительные "объективки" в надежде получить грант, как рвутся уехать туда, где нет таких ничтожных проблем, как отсутствие, например, реактивов, из-за которого может сорваться не просто опыт, открытие!

Олег быстрым шагом вошел в аудиторию. Все встали.

- Садитесь, - повелительно бросил он. - Итак, на чем мы с вами остановились в среду? Амеба обыкновенная - так она называется. Но не так уж она и обыкновенна. Сейчас мы рассмотрим ее в микроскопе Сидорина, прошу ко мне...

Время летело, как стрела из натянутого лука, но Олег уже научился временем управлять. Ровно за пять минут до звонка тема была исчерпана. Его любовь к своему предмету волшебным образом передавалась ребятам, он это видел и чувствовал и гордился собой.

Горели глаза, тянулись вверх нетерпеливые руки, никто не скучал, не зевал, не поглядывал на часы. Даже звонок не нарушил тишины в аудитории.

- Вопросы есть? - звонко спросил Олег.

- Есть, есть, - загомонили студенты.

- Так задавайте. Только по одному, не все сразу. Кто хочет, может покинуть аудиторию: звонок прозвенел.

Вопросы посыпались как град, как горох. Из аудитории не вышел никто. Те, кто не задавал вопросов, слушали.

- А ведь у вас не только талант исследователя, - сказал ему вчера Николай Иванович, переходя, как это с ним часто бывало, на вы. - У вас еще и преподавательский дар. Так что оставайтесь, голубчик, у нас, у себя, в МГУ, в "Биотехнологию" убегать не советую. Там, кстати, тоже с реактивами не ахти, хотя, конечно, получше, чем у нас: все-таки они - производство.

- Да я и не собираюсь никуда бежать, - благодарно ответил Олег. - Так, мелькнула было мыслишка...

Знал бы Николай Иванович, где его ученик будет завтра. И в качестве кого, главное. А будет его ученик, смазав нос оксолином, стоять в Лужниках, за самодельным прилавком, в жидкой вонючей грязи, в шуме и гаме непрерывно текущей мимо толпы, подложив под ноги дощечку - а они все равно дико мерзнут, - стесняясь "кричать свой товар" (выражение Гены), изо всех сил карауля его - "а то сопрут", - неумело и поспешно пересчитывая деньги, путаясь в новых, непривычных купюрах, больше всего на свете боясь, что кто-нибудь из студентов, преподавателей, просто знакомых его увидит.

В воскресенье же, когда его сменит закутанная в сто одежек, с непременным термосом Рита, он, преодолевая желание спать, спать, спать, заставляя себя забыть про боль в гудящих ногах - а теперь еще и боль в пояснице, - отправится в Медицинскую библиотеку, в отдел новых поступлений, и до закрытия будет читать и выписывать то, без чего жить не может.

* * *

- Относись к этому как к игре, - утешая мужа и почему-то чувствуя себя виноватой, сказала Рита. - Надо же познавать жизнь, правда?

- Познавать жизнь... - невесело усмехнулся Олег. - Если уж на то пошло, так как раз биологи-то ее и познают.

- Я имею в виду не жизнь в высоком, философском и биологическом смысле слова, а простую, каждодневную, обыденную, - после мгновенного замешательства нашлась Рита. - Настоящую!

- Эти самые Лужники и есть, по-твоему, настоящая жизнь?

Олег смотрел на жену серьезно, задумчиво и печально.

- А что? - подбоченилась Рита. - Нормальная жизнь, человеческая. Люди борются за кусок хлеба. Весь мир сейчас делает бизнес.

"Откуда у нее эта манера? - не отвечая, думал Олег, глядя, как стоит перед ним подурневшая от раздражения Рита, вызывающе уперев руки в бока. Кто ей сказал, что мир - это большая толкучка?"

- Тебе надо пореже встречаться с Валей, - подумал он вслух.

- Она моя лучшая подруга, - возразила Рита. - И она меня учит компьютеру.

"Не только", - хотелось сказать Олегу, но он промолчал.

- Скорее бы затопили, что ли, - тоскливо вздохнула Рита.

- Скоро затопят, - обнадежил ее Олег и включил рефлектор:

Рита сидела, закутавшись в одеяло, И не отводила взгляда от наливающихся красным светом пружин.

- Вот уже и теплее, - опасливо приблизился к ней Олег. - Ты бы позанималась, Ритусь. А то не успеешь оглянуться - и сессия.

- Да пошла она!.. - вскричала в бешенстве Рита. - География, география... Кому она нужна, твоя дурацкая география?

.

Она упорно смотрела на раскаленные добела пружины несчастными, злыми глазами, и губы ее кривились.

- Ну конечно, еще Митрофанушка говорил, - попробовал пошутить Олег, но, взглянув на Риту, растерялся и замолчал.

- Надо было поступать на юридический, - как в бреду бормотала Рита. Или выучиться на бухгалтера.

Олег сел рядом, обнял жену, но она дернула, плечом, сбросила с себя его руки, плотнее закуталась в одеяло.

- Что ты говоришь, Рита, - мягко сказал Олег. - Вспомни, как ты работала, и твоя курсовая...

- Плевать я хотела на курсовую! - окончательно разъярилась Рита. Кому она, к черту, нужна?

Жрать мне ее, что ли?

Показалось ему или нет, что Рита чуть-чуть не выругалась по-настоящему, лишь в последний момент заменив грубый мат более-менее нейтральным словом?