двигаясь в общем потоке, я стал замечать на придорожных кустарниках какие-то полоски и предметы, которые, зацепившись за ветви, колыхались на легком ветру. Это были погоны, нарукавные нашивки и носимые в петлицах знаки различия офицеров и унтер-офицеров, боявшихся попасть в руки врага, который мог сразу же узнать их ранг. Поэтому они срывали и выбрасывали их. Почти все из этих предметов были обычными нашивками мундиров вермахта или люфтваффе, тускло смотрящимися в свете дня. Но заметил я на обочине и несколько знаков различия войск СС – нашивки с «мертвой головой» и рунические «молнии» из петлиц, – которые тут же бы выдали их как самого ненавидимого врага русских. Хотя большинство членов СС можно было определить по их камуфляжной форме, сделанной из высококачественного материала, или по татуировке на предплечье с указанием группы крови. Единственным шансом спастись для членов СС было добраться до западных союзников. Альтернативой этому была просто смерть на месте[42]. Несколько лет они сеяли смерть и разрушение на Востоке, а теперь противник сжимал их в железные клещи.

Так, медленно двигаясь, мы проделали путь до западной оконечности лесного массива и большого шоссе за ним. Нам даже удалось разжиться толикой бензина, откачав его из застрявшего на обочине из-за какой-то поломки грузовика, полного курсантов люфтваффе. Для этого нам пришлось держать этих ребят на прицеле башенного орудия, пока мы сливали из их канистр бензин в бак нашего танка, обеспечив себе этим еще 10–12 километров хода. Увы, такие законы царили в котле: тот, кто мог взять необходимое для себя, должен был это брать. Курсанты люфтваффе проклинали нас и грозились отомстить, когда мы оставили их за своей спиной, тронувшись далее в путь.

Когда мы подошли к опушке леса, ракетный обстрел обрушился на хвостовую часть нашей колонны. Реактивные снаряды «катюш» разрывали стволы дубов, рикошетировали от одних толстых стволов, чтобы удариться о другие, поджигали их кроны и обрушивали водопады горящей жидкости на прятавшихся под деревьями людей. Было жизненно необходимо как можно быстрее покинуть этот лес, иначе через несколько часов мы останемся в нем навсегда.

От начала колонны вдоль нее прошел танкист войск СС, объявляя, чтобы все танки и бронированная техника выдвигались вперед. За ним следовал взвод эсэсовцев, которые очищали часть дороги от небронированного транспорта и пеших, чтобы дать проезд бронетанковой технике. Выполняя этот призыв, «Пантера» Капо и моя продвинулись к началу колонны, подминая все автомобили и тележки, которые загромождали путь и не были сдвинуты в сторону. Нам даже пришлось сдвинуть с дороги 88-миллиметровое зенитное орудие, лафет которого попал в воронку и застрял там, перекрыв путь.

Позади нас, из дыма горящего леса, появилась колонна из нескольких «Хетцеров» – небольших самоходных орудий класса истребителей танков, быстрых и приземистых, с легкой броней[43], но пригодных для использования почти в любой боевой ситуации. Было удивительно думать, что весь «Хетцер», весивший чуть меньше 16 тонн, имеет вес меньший, чем одна только башня «Королевского Тигра», которая, насколько мне было известно, весила 18 тонн. Как много «Хетцеров» могла бы выпустить Германия за цену, в которую ей обошлись 500 «Королевских Тигров», построенных за время войны всеми ее заводами? Две тысячи «Хетцеров» или даже три тысячи?[44] И как бы это повлияло на ход войны? Подобные вопросы могли привести к множеству различных вычислений и альтернатив.

К нам также присоединился и танк Pz IV из состава учебного танкового полка, экипаж которого состоял из молодых новобранцев под командованием опытного унтер-офицера, стоявшего в люке башни в мундире старого образца, как будто сейчас он катился в своей боевой машине по Польше в начале войны. В составе этой «сборной солянки» мы добрались до головы колонны и тут же рассредоточились между деревьями, густо росшими вдоль кромки старого гравийного карьера.

В самом карьере были размещены раненые, они лежали прямо на земле между камнями и жалобно молили нас не бросать их здесь. Я отвернулся от этого зрелища и постарался не слышать их голосов, когда мы, экипажи танков, собрались вместе с эсэсовцами и быстро двинулись к опушке леса.

Здесь стояли замаскированными три «Королевских Тигра», маскировочные сети и ветви деревьев скрывали их массивные очертания. Но это были не те боевые машины, с которыми вместе мы прошли сквозь горящий Хальбе, а остатки 10-й танковой дивизии СС[45], весь состав которой уменьшился теперь до этих трех танков. Ими командовал майор войск СС с перебинтованной головой и следами ожогов на лице. У эсэсовцев были мрачные лица с плотно сжатыми губами – как и полагается мужчинам, которые твердо вознамерились избежать верной смерти от рук своих преследователей, – а их потемневшие глаза с расширенными зрачками свидетельствовали о том, что свои последние силы они черпают из своих запасов коньяка и амфетаминов.

Эсэсовцы установили здесь мощную стереотрубу, сквозь которую мы могли наблюдать опушку леса, узкое открытое пространство за ней и чуть дальше – темную полосу, пересекающую пространство с севера на юг.

– Это и есть шоссе, – сказал майор СС. – Дальше за ним проходит железная дорога, а потом и расположение 12-й армии.

– А где красные? – спросил его Капо. – Представляется, что обстрел по открытому пространству куда слабее.

– Я думаю, красные просто выжидают, – ответил эсэсовец. – Они подошли к этому шоссе, наступая на Берлин, три дня тому назад. Почти все их силы сосредоточены на севере, но те, что здесь, должны предполагать, что мы будем пытаться прорваться где-то здесь. Сегодня утром мы взяли в плен красного офицера, который сообщил, что они собираются отвести часть своих бронетанковых сил от Берлина сегодня вечером на юг по шоссе. Они намереваются укрепить шоссе так, чтобы здесь никто не прорвался. Вы видите, что шоссе проходит по насыпи, которую легко оборонять. Если красные здесь закрепятся, мы ни за что не сможем продвинуться дальше этого рубежа.

– А где ваш пленник? – спросил Капо.

– Он уже умер. Но его информация верная, мы в этом убедились. – Эсэсовец закурил сигарету и неожиданно усмехнулся. – Сигареты американские, – пояснил он. – У меня есть один парень, который захватил целый грузовик таких сигарет в Арденнах. Вот, возьмите пачку. Каждому по пачке.

Вдоль линии опушки пролетел русский штурмовик, выпуская реактивные снаряды вправо от нас. Тем не менее мы все взяли сигареты и затянулись ароматным дымом. Табак в них был свежим, крепким и напомнил мне вкус первой сигареты, выкуренной мною еще до войны. Аромат их был богатым и… как же это слово-то?

– Качество, – сказал один из экипажа «Хетцера». – Да, табачок отменный.