Небольшая морщинка пролегла у нее на лбу. В последнее время их отношения стали более холодными. После той, первой командировки в Сан-Франциско Люк вернулся словно другим человеком.

Нет, они, конечно, продолжали спать в одной постели, но создавалось впечатление, что все его действия были машинальными, будто отработанные движения хорошо отлаженного механизма. Кристи все это списывала на усталость. Люк много работал, приходил поздно, уходил рано. И она его почти не видела.

Однако раньше это не мешало ему хотя бы позвонить ей в течение дня, чтобы узнать, как ее дела.

Нет, что-то произошло в их отношениях с Люком, наметилась какая-то отчужденность, от ощущения которой Кристи никак не могла избавиться. И надо было что-то срочно предпринимать, чтобы противостоять этому, не дать их отношениям сойти на нет, потому что Кристи любила Люка и просто не представляла себе дальнейшей жизни без него.

Размышляя обо всем этом, она мельком глянула в сторону, и глаза ее натолкнулись на вывеску магазина белья.

А почему бы и нет? — мелькнула мысль. В конце концов, если она устроит Люку романтический ужин, за которым последует своеобразный десерт, он из-за долгой разлуки может оттаять и тогда в их совместной жизни наметится прогресс, которого Кристи так не хватало в последнее время.

Выйдя из машины, она направилась в бельевой бутик. Ей казалось, правильно подобранное сексуальное белье поможет наладить отношения, которые в последнее время дали трещину.

Ведь она любила Люка, любила больше всего на свете.

И готова была бороться за свое счастье.

Люк забрал багаж. Вышел из здания аэропорта, взял такси. Он очень устал. Все события предыдущих двух недель сплелись в какое-то странное месиво, редкими кадрами проплывая перед его затуманенными усталостью глазами.

Вот Джессика, лежащая на подушке в своем боксе. У нее совсем нет волос на голове, и от того личико ее кажется более нежным и трепетным, и хочется защитить ее от всего на свете, спасти от тяжелой болезни, быть рядом с ней и ни на секунду не разлучаться.

Но он не мог. Ведь Джилл не пожелала видеть его рядом, а он любит ее, поэтому сделал так, как она хотела.

Он злился на жизнь за то, что столько времени не знал о существовании дочери. Злился на себя, потому что легко позволил Джилл исчезнуть, когда она этого захотела. А ведь при желании мог разыскать ее, спросить, как у нее дела. И тогда бы он точно узнал о Джессике…

Однако он тут же вспомнил, что все эти годы Джилл была уверена, что Джессика дочь Себастьяна. Из ее памяти стерлась та ночь, когда Люк спас ее от самоубийства, и теперь, когда Джилл начала все припоминать, он опасался, что она может возненавидеть его за то, — что в ту тяжелую для нее минуту он воспользовался ее слабостью, чтобы удовлетворить свои желания.

А Люк не хотел этого. Он любил Джилл, и одна мысль, что когда-нибудь она сможет возненавидеть его, была для него невыносима. Поэтому пусть лучше питает к нему какие угодно чувства, лишь бы не отвращение, не ненависть, которые способны разрушить то немногое, что начало налаживаться в их взаимоотношениях.

Слишком все сложно. И он не представлял, как распутать этот клубок.

Такси остановилось возле его дома. Ему безумно захотелось набрать номер Джессики и узнать, как у нее дела. Но он сдержался. Был уже вечер, и девочка наверняка спит. Будить ее нельзя. Пусть набирается сил. В ее ослабленном состоянии это сейчас самое главное.

Поднявшись на свой этаж, он подошел к двери. Немного постоял перед ней, машинально крутя в руках брелок с ключами.

Кристи. Она ждет его за этой дверью. Он знал, потому что видел, что в окнах его квартиры горит приглушенный свет.

Люк прекрасно понимал, что когда-нибудь ему придется поговорить с Кристи, рассказать ей о себе, о том, что связывает его с Джилл помимо дочери. Но он до сих пор не представлял, как поведать ей обо всем этом.

И поэтому сейчас, когда надо было сделать первый шаг, Люк испытывал нерешительность, вновь ощутив себя маленьким мальчиком, первый раз пришедшим в школу и от обилия новых впечатлений растерявшимся.

Он не представлял, как правильно поступить. Ведь что бы он ни предпринял, все казалось ему недостойным по отношению к Кристи. Потому что она любила его, никогда не давала повода усомниться в своих чувствах, а он не оценил это. Просто не смог. Хотя и очень старался.

Тяжело вздохнув перед неизбежным, Люк вставил ключ в замок и повернул его. Тихо открыл дверь и вошел.

Негромкая музыка лилась по квартире, достигая его ушей и удаляясь, чем-то напоминая волны океана, набегающие на берег. Поставив сумку на пол, Люк сделал несколько шагов.

Стол в гостиной был накрыт на две персоны. Горели свечи в двух красивых подсвечниках посредине. Кристи стояла к нему спиной, у окна, любуясь панорамой вечернего города.

Услышав движение позади себя, она обернулась, увидела Люка…

— Любимый! — Она бросилась ему на шею, крепко прижалась.

Растерянно обняв ее, он молчал, не зная, что сказать. Ну как сообщить ей о том, что они должны расстаться?! Как?!

А может, все еще получится? — мелькнула в его мозгу малодушная мысль, дающая возможность оттянуть момент признаний. И он сдался, пошел на поводу этой мысли, дал себе отсрочку, сам не зная зачем…

— Как малышка? — Кристи отодвинулась от него, напряженно вглядываясь в лицо.

— Надеюсь, все будет нормально, — сдержанно ответил он, проходя к столу и усаживаясь на стул. — Ну, чем ты меня порадуешь сегодня?

Кристи просияла. Услышав интерес, прозвучавший в его голосе, она словно воскресла, будто почувствовала, что судьба дает ей еще один шанс, о котором она так молила.

— О, ты будешь просто без ума от того, что я приготовила, — пообещала она.

— Я весь в нетерпении, — с небольшой ноткой грусти усмехнулся он. — Давай сделаем так. Я приму душ, и мы сядем тут и насладимся этим вечером. Вдвоем.

— Прекрасная идея, милый, — промурлыкала Кристи.

Она просто не могла поверить, что такое может произойти, не была к этому готова, поэтому тот Люк, который переступил сегодня порог квартиры, удивил ее настолько, насколько это было возможно.

Люк прошел в спальню, разделся и ступил на гладкую плитку ванной. Пустил душ, с удовольствием ощутил, как прохладные капли барабанят по его коже, унося усталость, возвращая бодрость и даже некоторую долю оптимизма.

Он многое испытал за последние несколько недель, через многое прошел. И теперь, отойдя от этого, чувствовал себя не в своей тарелке, словно лишился чего-то очень необходимого и в то же время приобрел новую жизнь, которая, в сущности, являлась его старой жизнью…

Одевшись к ужину, он вышел в гостиную, где его ждала Кристи, в нетерпении смотревшая на дверь спальни, откуда он показался.