– Если решила поиграть во взрослые игры, будь готова к тому, что более взрослый дядя может тебя тут же сделать взрослее, – прошептал мне на ухо.

– Дядя, слезь с меня, пожалуйста.

– А что так? Видишь, не раздавил тебя.

– Это тебе так кажется, у меня уже нарушение кровообращения от твоего веса.

Я так сильно упираюсь ладонями в его грудь, что у меня начинают болеть пальцы. А ему хоть бы хны. Что у него под футболкой? Камень?

– Зубы будешь заговаривать своему мужу, а со мной не стоит. Ты поняла меня, Маша?

– Если честно, нет. Не поняла, но сделаем вид, что поняла. Можно я пойду?

– Нет. Ты меня завела, ты и расхлебывай. Сейчас тебя главной девственности буду лишать, – задирает майку еще выше. Цепляюсь двумя руками за его запястье.

– Я папе расскажу. Знаешь, что он с тобой сделает? – каюсь, дура. Глупость сморозила. – Я больше не буду. Отпусти меня, пожалуйста.

– Не провоцируй меня, феечка. Я тебе быстро крылышки обломаю. Так что папа потом не приклеит обратно. И даже не пришьет, – грубо бросает Миша. Резко приподнимается и уходит в свою спальню.

Ну… не самый худший исход. Пронесло.

* * *

На глаза Медведу я не попадалась ровно двое суток. Признаться, я малость испугалась и все же осознала свою ошибку – я не подумала о последствиях. Зная, что он уже два часа находится дома, я все же решаюсь не только извиниться, но и воспользоваться вполне удачным моментом. Перевела дыхание и постучала в его спальню. Молчок. Вновь стучу в дверь, но уже громче. И снова никакой реакции. Тихонько приоткрываю дверь.

Я ни разу не была ни в спальне Медведева, ни в третьей комнате. Хоть было и любопытно, но я не так воспитана, чтобы входить туда, куда мне не разрешали. И вот сейчас я стою как вкопанная. И вместо того, чтобы рассмотреть обстановку его комнаты, мой взгляд прикован к колотящему грушу Мише. Из-за наушников он меня не слышит и, к счастью, не видит, так как находится ко мне спиной. Он с таким рвением бьет по груше, что самой невольно захотелось попробовать так же. Только во мне нет такой силы. Я себе сразу сломаю пальцы, ударив вот так. Черт, почему на это так приятно смотреть?

Внезапно Миша останавливается и переводит на меня взгляд. Снимает наушники и тянется к полотенцу.

– Я стучала, но ты не слышал.

– Чего тебе?

– Я хотела извиниться за то, что было, – прохожу в спальню и становлюсь напротив Миши. – Просто мне хотелось хоть разочек щелкнуть тебя по носу, чтобы не только я выглядела вечной дурой. Если честно, я испытала дикое наслаждение при этом. Но сейчас понимаю, что надо было как-то по-другому действовать. Извини.

– Как ты это делаешь?

– Что?

– Все!

– Я тебя, правда, не понимаю сейчас.

– И не надо меня понимать. Так, все, тебе не за что извиняться, можешь идти.

– Я не только за этим пришла.

– Ужин готовить не надо. Я поел, – да я и не собиралась. Хамло. Перевожу взгляд на боксерскую грушу.

– А разве надо заниматься не в перчатках?

– В перчатках.

– А ты почему не в них?

– Это как с резиновым изделием номер два: ощущения не те. А, впрочем, с кем я об этом говорю. Забудь, – небрежно махнул рукой.

– Миша?

– Что?

– А научи меня драться? В смысле защищаться, если на меня нападут. Курсы самообороны, я видела в интернете.

– Нет.

– Почему? Ты же умеешь.

– Потому что это бесполезно. У тебя и у любой другой девушки твоей комплекции не будет шансов побороть мужчину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну этому же учатся. Курсы ведь не просто так придумали.

– После армии мне предложили работу инструктором по женской самообороне. Я продержался там два месяца.

– Не получалось?

– Очень даже получалось. Но я был слишком совестливый и мне было их жалко.

– Кого?

– Девушек, женщин. Им хорошо промывают мозги. Беда в том, что ни одна женщина, если она, конечно, не профессиональная боксерша, не выйдет победителем. В жизни все по-другому. Ни один маньяк, грабитель или просто дебил, не будет хватать тебя так, как тебя будут учить на курсах, стало быть, и то, чему научат тебя там, ты не применишь на практике. Курсы – это просто самообман и выкачка бабла. Чтобы себя защитить нужны годы тренировок, да и то, может не помочь. Развивай в себе хитрость, ну и бег.

– Хитрость?

– Женщина может схитрить, выиграв время, а дальше драпать с помощью ног. Так что заниматься нужно бегом.

– Где ж я буду бегать, если ты не выпускаешь меня на улицу?

– Можешь по вечерам со мной. Или по утрам. На моей дорожке тоже можешь. Хотя…

– Что?

– Я не люблю посторонних в моей комнате.

– Я не потею. Не бойся, не капну потом на дорожку.

– Ты как ляпнешь, так…

– Что?

– Ничего. Дело не в том, что ты не потеешь, хотя это чушь собачья.

– А в чем?

– Это мое личное пространство. Ты – посторонняя, – ну сделаю я тебе скоро личное пространство. В этот момент меня прям торкнуло, хочу, чтобы этот бородатый мужик проспорил и таки влюбился в меня. Или мне пора заканчивать с чтением женских романов…

– Ну, будем считать, что я Наташа, – протягиваю ему руку. – Она же не посторонняя.

– Все-таки отведу тебя к психиатру.

– Миш, а давай жить дружно? – пропускаю его фразу мимо ушей.

– Тупица.

– Что?!

– Ничего. Между женщиной и мужчиной не может быть дружбы.

– Ну так я и не женщина пока. И вообще я не имела в виду не прямо-таки дружить. Просто хорошо друг к другу относиться.

– Деточка, если бы я к тебе плохо относился, ты бы здесь не жила.

Забавно, но я никогда об этом не задумывалась. А ведь действительно в свой дом не приглашают абы кого.

– Миш?

– Что?

– Спасибо тебе за все. Я вообще приходила еще за другим. Ты не мог бы как-нибудь отправить папе записку о том, что со мной все