chitay-knigi.com » Разная литература » Суд да дело. Судебные процессы прошлого - Алексей Валерьевич Кузнецов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 87
Перейти на страницу:
Времев двумя с половиной сутками спустя умер в Чертанове. Было произведено вскрытие, поставлен диагноз – разрыв сердца и апоплексический удар (инсульт) – и дано разрешение на захоронение. Останки Тимофея Мироновича упокоились в Симоновом монастыре.

Как вскоре выяснилось – ненадолго.

Экспертиза

Запомнил ли Ровинский издевательское «Алябьев, запиши!», или у него имелся еще какой-то зуб на композитора, но, соединив в уме известие о кончине Времева с циркулировавшими по Первопрестольной слухами о скандальной карточной игре, он распорядился произвести эксгумацию. Исследование останков было поручено группе из шести квалифицированных врачей, которые назвали по результатам повторного вскрытия причину смерти, существенно отличавшуюся от первоначального диагноза – разрыв селезенки. Они же зафиксировали следы побоев в разных местах тела. С их мнением согласился авторитетнейший в вопросах судебной медицины профессор Мухин. Возник вопрос – когда они были нанесены? Без ответа на него невозможно было решить главный вопрос – чьи действия стали причиной смерти воронежского помещика? Однако два выдающихся медика, профессора Мудров и Гильтебрандт, разошлись во мнениях. Последний полагал, что разрыв селезенки мог произойти по разным причинам и быстро привел к смерти, а Мудров – что изменения в селезенке посмертные, а правилен первоначальный «сердечный» диагноз (при этом важно, что первоначально Мудров придерживался согласной с выводами комиссии точки зрения, но затем, как истинный ученый, засомневался и изменил свои выводы). Однако позже уважаемые врачи вместо того, чтобы лезть в бутылку и отстаивать свою несомненную правоту, как это сделали бы многие на их месте, совместно рассмотрели все документы и пришли к согласованному мнению: причина смерти – сердечный приступ. Казалось бы – «в архив!»

Не тут-то было.

Александр Алябьев

«…Как людей вредных…»

Было начато дело № 1151 «О скоропостижной смерти коллежского советника Времева», и из-за расхождений между экспертами никто его прекращать не собирался. Алябьев находился сначала под домашним арестом, потом был взят под стражу; полиция и судейские вели расследование: опрашивались десятки людей, по Москве ползли слухи один фантастичнее другого (например, что Времева, когда он отказался платить, злоумышленники перевернули вниз головой и трясли, пока из карманов не посыпались золотые монеты). Одним из чиновников, прикосновенных к следствию, был судья Московского надворного суда (суд первой инстанции для дворян) Иван Пущин – «Большой Жанно», ближайший лицейский друг Пушкина. Именно несогласие Пущина с мнением большинства членов суда о невиновности Алябьева и его товарищей привело к тому, что оправдательное решение в октябре 1825-го было отменено. По-видимому, Иван Иванович исходил из своих представлений о гражданском долге и считал, что картежники-кутилы априори виноваты… Еще бы, ведь, как вспоминал его товарищ декабрист Оболенский, он «променял мундир конногвардейской артиллерии на скромную службу в Уголовной палате, надеясь на этом поприще оказать существенную пользу и своим примером побудить и других принять на себя обязанности, от которых дворянство устранялось, предпочитая блестящие эполеты той пользе, которую они могли бы принести»…

Власти постепенно отставили версию об убийстве сначала намеренном, затем и непреднамеренном – все-таки доказать причинно-следственную связь происшествия в Леонтьевском и смерти в Чертанове не удалось («Слава богу, что сенатор N и князь NN преставились неделей раньше, а то сидеть бы мне еще и за этих», – по слухам, сострил Алябьев). Зато до масштабов грандиозных разрослась другая «линия» – о создании «игрецкого общества». «Общество» – это было актуально, после Сенатской всюду виделись «общества», подследственные были знакомы – естественно! круг-то один… – с рядом декабристов. Единственное утешение узнику: друзья озаботились, в камеру композитору доставили рояль, и маленький алябьевский шедевр, «Соловей», родился в застенках…

«Подполковника Алябьева, майора Глебова, в звании камер-юнкера титулярного советника Шатилова и губернского секретаря Калугина лишить их знаков отличия, чинов и дворянства, как людей вредных для общества сослать на жительство: Алябьева, Шатилова и Калугина на жительство в сибирские города, а Глебова – в уважении его прежней службы в один из отдаленных великороссийских городов, возложив на наследников их имения обязанность доставлять им содержание и, сверх того, Алябьева, обращающего на себя сильное подозрение в ускорении побоями смерти Времеву, предать церковному покаянию на время, каково будет определено местным духовным начальством».

Решение Государственного совета от 27 октября 1827 года

Приговор был суров – лишение орденов, чинов, дворянства и ссылка в Сибирь. Тобольск, Омск, потом Ставрополь, Оренбург… Только в 1843-м Алябьеву разрешат жить в Москве под надзором полиции.

Тюрьма на пользу?

Рассказывают, что добрый знакомый Алябьева и близкий друг Грибоедова композитор Верстовский, услышав первый раз «Соловья», сказал: «Русскому таланту и тюрьма на пользу!», а Алябьев якобы попросил ему передать, что рядом с ним «полно пустых камер». Парадоксально, но Верстовский в чем-то прав: запертый в четырех стенах и лишенный возможности видеть возлюбленную, талантливый музыкант оказался у истоков яркого явления в музыке – русского романса, полного неизъяснимой печали. В ссылке, оказавшись без привычного окружения кутил, без карт и попоек, он занялся музыкой всерьез, создал множество произведений (в том числе несколько опер), исполняемых и поныне.

«Иногда в музыке нравится что-то совершенно неуловимое и не поддающееся критическому анализу. Я не могу без слез слышать «Соловья» Алябьева!!!»

П.И. Чайковский – Н.Ф. фон Мекк, 3 мая 1877 года

Насмешка в театре, памятливость московского полицмейстера, случайная смерть Времева, «заморозки» после «известных событий» – кто скажет, как сложилась бы судьба Александра Аляьбьева, кабы не эта череда совпадений?

А так – сложилась, да еще как! И даже с любимой своей Екатериной Александровной, урожденной Римской-Корсаковой, выданной замуж после его ареста, он потом все-таки соединился и прожил десять счастливых лет… Так и в романсе при всей его печальности всегда есть нотка надежды.

17. Спрос на убийства

(суд над Уильямом Бёрком, убивавшим ради продажи мертвых тел, Великобритания, 1828)

В благословенные Средние века в Европе церковь настороженно относилась к занятиям медициной, а вскрытие тел умерших с целью изучения анатомии и физиологии человека определенно не благословляла. Сегодня историки спорят о том, был ли запрет категорическим, или положение ученых анатомов зависело от взглядов конкретного епископа, но в любом случае массовым явлением препарирование тел не было и быть не могло. Все изменилось с наступлением Нового времени.

В период середины XVI – конца XVII веков в Европе произошла подлинная научная революция, девизом которой могли бы стать слова Фрэнсиса Бэкона «Scientia potentia est» («Знание – сила»). Проанализировав современные ему нападки на науку, Бэкон пришел к выводу о том, что Бог не запрещает познание природы. Наоборот, Он дал человеку ум, который

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности