- Но как? – опешила Вероника, продолжая, тем не менее, говорить по-франкски. Так говорили бы между собой две подружки-аристократки во время разговора тет-а-тет. Не соблюдая правил и стиля, но именно этим подчеркивая свой уровень владения языком. - Откуда это все сразу вдруг? Я же не могла… Не знала… Не умела…

- Я наделила тебя этим знанием, - пожала плечами Габи. – Только не надо пока никому ничего рассказывать. Пусть это до времени останется строго между нами. Наш общий секрет, ведь ты не против?

- Нет, но…

- Без «но», - остановила ее Габи. - А ближе к вечеру мы с тобой снова сюда вернемся и предпримем еще одну попытку вывести тебя в люди. Хочу, Вера, попробовать научить тебя основам нашей магии, какая она есть, вернее, так, как ею пользуются франкские одаренные…

2. Трис

«Лесное сидение» затянулось на долгих восемь дней. Грустно, конечно, - все-таки у них у всех были планы, - но не смертельно, успеют еще наверстать упущенное, тем более что и сейчас они отнюдь не бездельничали. У толковых людей, как говорили древние, дел мало не бывает, бывает мало времени. Так что никто не скучал, занимаясь при этом каждый своим делом. Трис, например, беседовал с Августом, им, к счастью, было что обсудить. Оба колдуны и ученые и оба живут в непростые для их Миров времена. Есть, о чем поговорить и чем поделиться. И это, не говоря уже о том, что, чтобы дружить, - а они оба понимали ценность такой вот межмировой дружбы, - надо бы для начала разобраться в том, кто есть кто в этом Мире или в ином. Вот и разбирались, не торопясь и «со всем уважением». Иногда под кофеек, а иногда и под что-нибудь покрепче. Оба взрослые мужчины, сибариты и, возможно даже, эпикурейцы. Им можно и даже нужно. Кофе, сигара, немного приличного коньяка…

Впрочем, ни Трис, ни Август не забывали и о местных российских магах, готовившихся эмигрировать во франкскую империю. Ребята они молодые, любознательные и талантливые, и, если предоставить их полностью самим себе, могут заскучать без дела и, неровен час, начнут творить глупости. Поэтому все четверо «взрослых» магов занимались с молодняком хотя бы по нескольку часов в день. Два-три часа от каждого по способностям, помноженные на четыре, это уже, считай, половина суток. Добавим сюда время на сон и еду, на неспешные прогулки по зимнему лесу и простые развлечения типа игры на компе или сауны с пивом и раками[12], и выясняется, что ни у кого из них просто не остается на всякие глупости ни времени, ни сил, ни особого желания. А занимались они, главным образом, магией во всех ее проявлениях, но не только. Еще повышали, так сказать, свой культурный уровень и учили языки. В основном, франкский и алеманнский, которые в этом Мире, соответственно, французский и немецкий, но в империи звучат несколько иначе и отличаются словарным запасом и некоторыми грамматическими структурами. Впрочем, если кто и мог их по-настоящему чему-нибудь научить, то это Габи.

У сестры открылся новый талант, который не мог не удивлять, и не восхищаться которым было просто невозможно. Разумеется, ей все еще было далеко до полу-божественных способностей Тадж’А, но и то, что Габи творила со своими знаниями, впечатлило всех причастных. И Триса, к слову сказать, тоже. Его, быть может, даже больше, чем других. Ведь что бы он ни думал о своей младшей сестре, как бы не гордился ее невероятным прогрессом, она раз за разом умудрялась его впечатлить тем или иным своим новым достижением. И вот новый прорыв, - да еще какой, - и, как следствие, все четверо новобранцев уже говорят на высоком франке и на алеманнском, вернее на его литературном варианте, который сами алеманы и германцы называют Hochdeutsch[13]. Сил это у нее, правда, взяло немало, как, впрочем, и времени, но результат был просто великолепен. Все четверо молодых русских магов говорили теперь, как природные франкские аристократы, да и вели себя соответствующе. Во всяком случае, когда этого хотели. Однако больше всего сил и времени Габи вкладывала в Веронику Акиньшину, стремительно превращавшуюся в ее подругу и наперсницу.

- Мы сможем практически сразу ее легализировать, - объяснила она Трису, когда он спросил ее о цели таких грандиозных усилий. – Она уже сейчас говорит и ведет себя так, как следует. Латынь и греческий – выше всяческих похвал, - усмехнулась какой-то своей мысли. - Верховая езда и вождение авто опять же на моем уровне – дело только за практикой, но навыки у нее уже есть. Моторика, понимание того, что делает и зачем, различные мелкие умения… Думаю, сядет за руль и сразу же поедет. То же и с лошадками. Пока мы здесь, я постепенно наведу на нее окончательный лоск, а когда вернемся домой, надо будет ей сразу же сделать подходящую легенду и можно выводить в Свет.

- Ты думаешь о чем-то конкретном? - спросил Трис, уловив в речи сестры короткую заминку.

- Да, пожалуй…

- Расскажешь?

- Разумеется, - фыркнула Габи, позволявшая себе наедине с Трисом гораздо больше вольностей, чем обычно. – Скажи, Трис, могла же быть у нашей матери сестра? Не родная, скажем, а двоюродная или троюродная?

- Допустим, - кивнул Трис, успевший уже понять, о чем думает девушка. – Допустим, у нее была сестра.

- Кем мне, тогда, приходится ее дочь? – уже открыто усмехнулась Габи. – Она моя кузина, не правда ли?

- И вы росли вместе… - подсказал Трис, что называется, поймавший мотив ее истории.

- Да, в том самом замке в Беарне, - подтвердила Габи его догадку.

- Château de Morlanne, - «припомнил» Трис. – Что ж, Габи, это хорошая идея. Подруга детства и дальняя родственница. Вполне!

- Да, вот и я так подумала, - Габи явно была довольна результатами обсуждения. – Я недавно придумала кое-что, типа воспоминаний о детстве в Аквитании, о шато де Морлан, об учебе, о быте в замке, - я, кстати, нашла его чертежи и графические изображения, - о детских наших проделках, о прогулках верхом в окрестностях замка, об учителях и воспитателях, о прислуге… об охоте на диких гусей и оленей… и о праздниках, разумеется… Песенки там детские, шутки, страшилки, то да