- Откуда информация? – удивился Трис, доподлинно знавший, что ничего этого никогда не было, и, соответственно, знать об этом Габи попросту не может, ибо нечего там знать.

- Я для себя старалась, - пожала плечами Габи. – Мне же тоже приходится иногда говорить о детстве. Вспоминать, рассказывать… Вот я и готовилась, книги читала, воспоминания уроженцев тех мест, журнальные статьи. Еще с людьми говорила. В торговом квартале, если заговоришь по-окситански, всегда найдется заинтересованный собеседник. А там уж как пойдет. Или кофе со сливками, или вино, или эль, и человек рассказывает тебе о родных краях, о местных аристократах и об их стиле жизни. Взгляд, конечно, снизу, так сказать, от земли, но всегда можно внести поправку на социальный статус. А уж местные легенды и прочий фольклор – так этого добра хоть отбавляй. Так что есть у меня готовый рассказ, и, если ты сможешь легализовать Веронику, как нашу с тобой родственницу…

«Родственница, - кивнул Трис мысленно. – Родственница – это хорошо! Кузина – еще лучше, но никакая не Мишельер. Вернее, Мишельер, но по праву родства и с моего позволения. А родное имя у нее должно быть все-таки другое. И у меня для нее даже кандидат в отцы имеется!»

И в самом деле, жил в тех краях один подходящий персонаж. Виконт, между прочим, но, к его несчастью, нищий виконт, полностью разорившийся, а значит, несильно известный даже там и тогда. В столицах, что в местной, в Беарне, что в имперской никогда не бывал и знакомых там не имел, не говоря уже о родственниках. Да и умер уже, не оставив ни потомства, ни памяти. Одни лишь записи о рождении и смерти…

«Он-то не оставил, - ухмыльнулся Трис, обдумывая, как бы все это провернуть. – Но мы ему поможем. Там, в провинции, за деньги можно сделать любые документы… И значит, будет у него дочь!»

- Берунико де Габардан де Парлебоск, - сказал он вслух. – Твоя кузина и наперсница Веро де Габаре. Единственная дочь виконта де Габардан[14] и наша любимая родственница по линии матери. Как смотришь?

- Виконтесса? – переспросила Габи. – Да, Трис, это именно то, что нам нужно. Виконтесса – это хорошо! Я приглашу ее на твою свадьбу и «уговорю» остаться со мной в Столице.

- Элегантное решение! – согласился Трис, представив себе Веронику в подходящем наряде и с соответствующими драгоценностями в ушах, на шее и на руках.

«Еще можно в волосы, если сделать правильную прическу!»

Вообще-то Вероника Акиньшина была не только одаренной и талантливой, но и очень красивой девушкой. На вид ей можно было дать лет семнадцать, максимум - восемнадцать, но на самом деле ей было уже двадцать, и она заканчивала университет. У нее отличная фигура, длинные ноги с тонкими щиколотками и плоский животик, и, как вишенка на торте, впечатляющая грудь при общей субтильности организма. Прямоугольное лицо с выразительным ртом, высокие скулы, зеленые глаза, и роскошные волосы медового оттенка.

«Мария тоже красивая, но эта…» - Эта явно нравилась ему больше.

– Продолжай их учить, раз уж можешь, - сказал он вслух, опасаясь, что Габи узнает об его тайных желаниях. - Они все могут приехать в Лион вместе с Вероникой. Скажем, как ее свита. Родственники, друзья… В общем, ее ближний круг. Все-таки она виконтесса и довольно-таки близкая родственница Мишельеров… Право именоваться Мишильер я ей дарую, денег дам…

Обсуждение деталей не заняло много времени, зато работы Габи прибавилось. Спасибо еще, что ей помогала Теа-Татьяна. Внедрять информационные пакеты прямо в мозг реципиента, графиня, к сожалению, не могла. Но затона умела «раскрывать человеческий потенциал». Ее магия позволяла, пусть и на относительно короткое время, ускорить мыслительные процессы другого человека, усилить его восприятие и расширить объем памяти, не говоря уже о скорости запоминания. В реальности это означало, что на час-полтора человек превращался в машину по усвоению знаний. Мог, например, прочесть толстую книгу от корки и до корки, запомнив по ходу дела все, что было в ней изложено, да еще и переработав своим интеллектом все вновь полученные знания. «Волшебных» книг у них с собой, к сожалению, не было, но все четверо взрослых магов знали и умели так много всего, что им не сложно было прочесть две-три лекции в день на ту или иную тему. Габи от этой обязанности освободили, - ей и так хватало, чем заняться, - зато остальные вложились в работу по полной. Август и Теа учили, в основном, магическим дисциплинам, а Трис, как глава их будущего клана, взял на себя имперскую политику, экономику и финансы, международное и имперское право и историю магических искусств в применении к этнической географии. Он говорил, а Теа в это время активировала слушателей, превращая их в людей, буквально поглощающих новые знания. В общем, всем было чем заняться, а потому время «лесного сидения» промелькнуло неожиданно быстро. Оглянуться не успели, а все уже закончилось.

Собственно, только тогда, когда был объявлен отбой, Трис и компания узнали, наконец, отчего им всем пришлось прятаться. Виновниками торжества оказались Максим Суворин и его окружение, активно интересовавшееся «всякой ересью:оккультизмом, ворожбой и прочей хЕромантией». Между прочим, дословная цитата одного высокопоставленного чиновника из столицы. На самом деле, так все знакомые с Сувориным люди и относились к его увлечению магией и колдовством. Это было хорошее прикрытие и для собравшихся вокруг него российских магов, и для тех исследований магии, которые Максим Тимофеевич щедро финансировал. Он даже бравировал своей «чудаковатостью»: кто-то собирает модели автомобилей или древнеримские монеты, а он, вот такой вот оригинал, - тратит деньги на парапсихологию и всевозможных экстрасенсов, прорицателей и медиумов. Народ посмеивался над причудами богача, а сам Суворин этому только радовался пусть мол, смеются, лишь бы не лезли в его дела. Однако не даром говорится, что человек предполагает, и только боги располагают. Максим и его многочисленные «друзья и родственники» расслабились или, говоря иначе, попросту разболтались. Говорили, что в голову придет, там, где лучше было бы промолчать. Обменивались впечатлениями о виденном и слышанном в присутствии ненадежных свидетелей. В общем, забили на дисциплину и осторожность, и совсем забыли, что в их близком и дальнем окружении могут находиться весьма заинтересованные глаза и уши. А стучать, как смеялись сами же русские студенты, надо чаще. Вот на них и настучали, в смысле донесли. А дальше все просто и понятно. Информация дошла