Солдаты нерешительно замерли возле кухонь, а потом все же взяли себя в руки и двинулись вперед. Вскоре один из них что-то закричал.

– Я не поняла, о чем он? – спросила я Кристоса.

– Что он сказал – «яблоки»? – уточнил брат у капрала, который стоял поблизости.

– Яблоки, – подтвердил тот, недоверчиво пожав плечами.

– Яблоки? – крикнула я Сайану.

Сайан переговорил с солдатами, что проверяли кухни, и вернулся к нам, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид.

– У яблок этого сорта очень плотная кожура. Большинство плодов при запекании трескается, однако процесс идет нелегко. Пар, что накапливается внутри, наружу прорывается с таким вот звуком, похожим на стон.

Я схватила его за руку.

– «Банши»! Вот почему они так назвали этот сорт!

Его губы дрогнули, и на какой-то миг я подумала, что он злится и собирается кого-то обвинить. Происшествие уже не казалось ошибкой, возможно, кто-то подшутил нарочно. Но Сайан взял и расхохотался.

Он грузно опустился на землю, подогнув ноги, и взревел от смеха. К нему присоединился Кристос, а вскоре хихикала и я.

– Альба… – удалось выдавить Сайану между приступами хохота, – ты знала?

Ответом стало потрясенное лицо монахини. Я не понимала, собирается ли она присоединиться к общему веселью или пойти и оборвать интенданту уши за эту проделку. Састра-сет безмолвно моргала, а Сайан снова захохотал так, что по щекам потекли слезы.

Потом Альба тоже начала смеяться.

Теодор заиграл снова, танцы возобновились. Я взяла Кристоса за руку и пожала ее.

– Давно мы так не веселились вместе. Долгие годы, наверное, – сказал он.

– Требовалась лишь война… – грустно улыбнулась я.

Он был прав. Еще до того как брат вступил в Лигу рабочих и возглавил Красных колпаков, я отдалилась от него, с головой окунувшись в свой бизнес. Убеждала себя, что делаю это ради нас обоих. Так, по сути, оно и было: я шла на все во имя безопасности нашей маленькой семьи. Но помимо того дело было и в другом: в моей душе, в моем увлечении. Кристосу всегда было тяжело до меня достучаться.

Пока мы жили в нашем тесном домишке, борясь за пропитание, уголь и плату за дом, мы стали чужими. Теперь же нас сплотила общая цель, мы снова почувствовали себя семьей.

– Это что за маленький бродяга? – удивился Кристос, приподняв бровь: с дальней стороны лагеря к нам бежал Фидж.

– Странно, что он не таскает печеные яблоки, – хохотнула я и спрятала улыбку. Фидж очень серьезно относился к роли адьютанта и посыльного, а я по себе помнила, как продавала в его возрасте пуговицы на улицах, и не хотела ранить чувства мальчика.

– У берега замечен фенианский корабль, – отдышавшись, выпалил Фидж.

Выполнив свою миссию, Фидж умчался к танцующим, и Кристос улыбнулся.

– Отлично! Должно быть, прибыли новые пушки, а также порох и ядра. Прекрасная весть, чтобы отпраздновать День урожая!

– А еще привезли лен, – напомнила я. – Одежда солдат изрядно поистрепалась.

– Нужно это исправить. Не хочешь преподать урок, как накладывать заплатки?

– Полагаю, он необходим многим, – рассмеялась я. – Здесь почти ни у кого нет ни жен, ни матерей, чтобы чинить одежду.

– Это одно из немногих военных умений, которым Сайан не обучил солдат, – сказал Кристос и, подмигнув, добавил: – Ты знаешь, что в армии каждый мужчина должен иметь при себе «походную швейку»?

Это означало всего лишь дорожный набор для шитья, но я рассмеялась, представив, солдата, который тащит на закорках несчастную женщину.

– Пойдем поглядим, как причаливает корабль? – предложила я.

– Конечно, – согласился Кристос.

День выдался теплым. Присоединившиеся к армии новобранцы и прибытие корабля с боеприпасами меня так воодушевили, что казалось, мы купаемся в удаче, точно в лучах солнца.

Силуэт фенианского судна все еще был далеко в море. Он четко вырисовывался на фоне голубого неба, светлеющего у горизонта.

– Помнишь, как мы ждали в гавани лодку Па?

– Нет. Пока ты бегал смотреть на корабли, я всегда оставалась дома помочь маме по хозяйству. – Я дала брату тычка, все еще страдая от давней боли.

Отец зарабатывал на жизнь рыбалкой на чужой лодке, отдавая улов ее хозяину. Так он и сгинул: как-то раз налетел шторм, вспенил темные волны, и утлое суденышко не вернулось.

– Я знал его лодку. То есть не его, а того парня, Тэтчера, вроде так его звали? – спросил брат. Я покачала головой – забыла, пусть и была старше Кристоса и должна была знать имя отцовского нанимателя. – Узнавал ее с первого взгляда, хотя она выглядела так же, как все остальные суда в гавани. Я ждал, когда Па причалит и начнет выгружать рыбу.

– Он и домой приходил, весь пропахший рыбным запахом, – вспомнила я. – Ма его терпеть не могла.

– Поэтому Па всегда таскал в сумке кусок мыла, – улыбнулся Кристос. – Каждый раз перед тем, как вернуться домой, он шел к уличному колодцу и тщательно отмывался. Знал – мама рыбную вонь ненавидит.

– Я и не догадывалась.

Фенианский корабль подошел ближе к входу в бухту, и я только хотела показать на их флаг, который развевался на ветру, но Кристос вдруг словно окаменел.

– А это что? – спросил он, махнув рукой в сторону юга.

Я прищурилась от яркого солнца, вглядываясь в даль.

– Вроде бы еще один корабль…

В груди похолодело. Побережье Галатии патрулировали только суда королевского флота.

– Похоже на то… – Кристос с ужасом посмотрел на меня и взмолился: – Ты можешь что-нибудь сделать?

Возле артиллерийской батареи на скале тревожно загрохотали барабаны, подзывая канониров, однако корабль находился слишком далеко.

Мы могли бы помешать высадке роялистов на берег – у нашего лагеря было очень выгодное положение, – но не захвату фенианского судна.

Я уже притягивала легкие чары, плела защитную сеть, собираясь послать ее к кораблю фенианцев. Она вышла неказистая, но мне было недосуг волноваться о тонкостях мастерства. Я отправила чары в сторону моря. Сеть замерцала, опускаясь на ближайшую волну, нити принялись расплетаться и сворачиваться.

– Получается? – взволнованно поинтересовался Кристос.

Я стиснула зубы, стараясь не растерять концентрацию.

– Если ты хочешь что-то предпринять, возвращайся в лагерь и собирай войска.

Кристос закричал на часовых, но я уже не обращала на брата внимания, отключаясь от его слов и страха, пронзившего голос, от грохота волн внизу, от трелей стайки черных дроздов, которые заливались песней на дереве поблизости.