По инициативе Маленкова Политбюро осудило это мероприятие, но пока все остались на своих местах.

Однако Маленков продолжил атаку. В феврале 1949 года в ЦК поступила анонимка о фальсификации на выборах Ленинградского обкома партии. Это сейчас фальсификации при выборах – обычное дело (даже президент Медведев признал, что муниципальные выборы 2009 года были «не стерильными»), а тогда они карались ох как строго! На ленинградской партийной конференции руководители обкома П. Попков, Г. Бадаев, Я. Капустин и П. Лазутин получили по несколько голосов «против», а всем объявили, что участники конференции проголосовали единогласно. Факты подтвердились. Срочно примчавшийся в Ленинград Маленков снял всю партийную верхушку. На партийном заседании он обвинил Попкова со товарищи в антипартийной групповщине и противопоставлению ЦК. Одновременно в опалу попали и покровители ленинградского руководства – Вознесенский и Кузнецов. Цель Маленкова – дискредитировать возможных преемников Сталина – была достигнута. В начале 1949 года Кузнецов, Родионов и Вознесенский лишились своих постов. Началось следствие. В его ходе выяснилось, что вышеуказанные товарищи хотели еще создать компартию России и тем самым расколоть КПСС.

Поясним: дело в том, что в союзных республиках свои компартии были, например, в Узбекистане, Грузии, Белоруссии и других (на Украине даже было свое Политбюро!), а в РСФСР, то есть в России, не было. Считалось, что российские большевики, так же как и все русские по национальности, скрепляют, цементируют партию и вообще весь СССР. «Союз нерушимый республик свободных / Навеки сплотила великая Русь», – так было написано в тексте гимна 1943 года. По существу, так оно и было. Недаром на торжественном банкете по случаю победы в Великой Отечественной войне Сталин провозгласил тост за русский народ: «Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны». Вот так – «руководящей силы»!

Создание компартии России было смерти подобно, так как грозило превращением СССР из фактически унитарного государства в конфедерацию с последующим неизбежным ростом центробежных тенденций. В свою очередь, распад СССР привел бы к падению Советской власти. Что и произошло в дальнейшем. В 1990 году на фоне объявленного Горбачевым «плюрализма мнений», чтобы не подчиняться ЦК КПСС, была создана Российская коммунистическая партия (РКП) во главе с Полозковым. В 1991 году в связи с распадом Союза ССР Ельцин запретил как РКП, так и КПСС. Произошла антисоциалистическая революция. Опасения коммунистов конца 1940-х годов подтвердились полностью.

Дальше – больше. Кузнецов, Вознесенский и Родионов задумали перенести столицу РСФСР из Москвы в Ленинград и даже наметили для этого шикарное здание на Московском проспекте – Дом Советов. А еще они придумали учредить собственный российский флаг (царский триколор, но с серпом и молотом!). Это при том, что флаг у РСФСР уже был, еще с 1918 года! Ну и, конечно же, гимн – как же без него… Хорошо, хоть не «Боже, царя храни»!

Вот об этом – о ярмарке, фальсификации, переносе столицы, новом российском флаге и гимне – Маленков и доложил Сталину.

Если оптовая ярмарка и подтасовки на партийных выборах были реальными проступками ленинградских коммунистов, то остальное – не более чем пустая кулуарная болтовня, глупые мечтания и желание самоутвердиться. Для того чтобы создать РКП, надо было как минимум решение Пленума, а как максимум – съезда ВКП(б). Дело это долгое и нудное, и за один день не делается. Прозорливый Сталин, предвидевший ситуацию, подобную той, которая произошла в 1990 году, взъярился. Если Кузнецов с Вознесенским такое замыслили, то грош им цена как преемникам! Они не оправдали его надежд! Они не представляли себе последствий такого шага и могли таких дров наломать после его ухода! Однако согласия на их арест не дал, пока Маленков не настоял на том, что это необходимо.

Главное – человека арестовать, а там уж дело техники: сам признается в чем угодно, попав в лапы гэбешников. Окрыленный Маленков тут же состряпал дело об антисоветской группе, которая «проводила подрывную деятельность внутри партии», якобы направленную на отрыв Ленинградской парторганизации от ЦК. Для разбора этого дела была создана комиссия в составе Маленкова, Хрущева и Шкирятова (человека Берии).

В феврале 1949 года Маленков лично приехал в Ленинград, где выдвинул эти обвинения в адрес питерских коммунистов; те оправдывались. Под конец Маленков устроил подлость: 13 августа 1949 года вызвал в свой кабинет Кузнецова, Родионова и еще ряд ленинградских руководителей, где они были арестованы сотрудниками органов без санкции прокурора. До Вознесенского добрались только в октябре того же года. Помимо того что он был якобы подельником Кузнецова, ему вменили еще и утрату секретных документов, и занижение Госпланом отдельных показателей на 1949 год.

Собранные материалы передали в МГБ (Министерство государственной безопасности – предшественник КГБ). Министром МГБ в это время был Абакумов. Вот в нашем расследовании появился еще один фигурант. Во время войны Абакумов был начальником военной контрразведки СМЕРШ, что расшифровывалось как «Смерть шпионам!». Контрразведка, подчиненная лично Сталину как наркому обороны, при Абакумове работала отлично: всего за это время было разоблачено более 30 тысяч немецких шпионов; с немцами велись сложные радиоигры, во время которых передавалась дезинформация о положении на фронтах. Это была самая эффективная контрразведка в мире! За это в 1946 году Сталин назначил Абакумова министром МГБ. Считается, что он был человеком Берии, но они разругались еще в конце 1945 года. Абакумов посчитал, будто Берия спекся и обнаглел настолько, что стал открыто враждовать с ним. Например, за Берией как за Генеральным комиссаром госбезопасности (что приравнивалось к маршальскому званию) был оставлен кабинет на Лубянке. Так вот, Абакумов распорядился закрыть его на замок и не убирать там. Когда Берия вернулся в МГБ, то увидел, что его кабинет весь зарос паутиной. Абакумов был личностью амбициозной и, чувствуя поддержку Сталина, действовал сам по себе.

Человеком он был малообразованным; недалеким, но решительным и храбрым, несгибаемой воли чекистом. К сожалению, метода у него была одна: оказывать моральное, а то и физическое воздействие на арестованных – запугивать, бить и пытать. Абакумов послал в Ленинград десяток следователей, и те принялись за «работу». Все арестованные признали свою вину. Еще бы не признать… Один из выживших, второй секретарь Ленинградского обкома Иосиф Турко, вспоминал: «…Показания я дал в результате систематических избиений, так как я отрицал свою вину. Следователь Путинцев начал меня систематически избивать на допросах. Он бил меня по голове, по лицу, бил ногами. Однажды он так избил меня, что пошла кровь из уха. После таких избиений следователь направлял меня в карцер, угрожал уничтожить меня, мою жену и детей, а меня осудить на 20 лет лагерей, если я не признаюсь… В результате я подписал все, что предлагал следователь…» Таким образом, подручные Абакумова действовали в стиле приснопамятного Ежова. Это то, что творилось в Ленинграде.