Самыми опасными были те из главарей оппозиции, которые намеревались устранить Сталина «непарламентскими методами», а попросту, говоря языком В. Путина, «замочить». Логика их была проста: после смерти Сталина остальные члены Политбюро испугаются и пойдут на уступки оппозиции или же вернут ее, оппозицию, к руководству страной. Лучше, конечно, сразу ликвидировать все Политбюро вместе со Сталиным во время киносеанса в Кремле, как это замышлялось в деле «Весна».

Вся эта возня оппозиции закончилась убийством С. М. Кирова в декабре 1934 года. Только тогда оппозиционеров начали расстреливать. Как мы помним, «троцкистско-зиновьевский объединенный блок» был создан еще в 1926 году, но добрались до них только в 1936-м, потому что среди заговорщиков были высшие чины НКВД, Ягода и Ежов в том числе. Они всячески тормозили расследование, мешали ему и путали следы. Только в 1936 году были расстреляны главари оппозиции – Лев Каменев и Григорий Зиновьев.

Однако и после этого Сталин не мог спать спокойно. Под массовыми сталинскими репрессиями недалекие исследователи или сознательные извратители истории понимают все, что творилось в 1936–1938 годах, а между тем тут сплелись сразу три или четыре процесса. Первый процесс – это разгром троцкистско-зиновьевского подполья. Закончился он закономерным расстрелом верхушки оппозиции и тысяч ее последователей. Второй процесс – это очищение армии от предателей, изменников, агентов иностранных разведок и прочей нечисти. Первые два процесса ни в коей мере не затронули рядовых граждан страны; иные даже не знали о «массовых» арестах, разве что из газет.

А вот третий процесс больно ударил по рядовым обывателям, ибо тогда были расстреляны сотни тысяч ни в чем неповинных людей. Все было связано с Конституцией 1936 года. Согласно статьям этой Конституции, в частности, предполагалось проведение альтернативных выборов в депутаты Советов сверху донизу – от Верховного Совета СССР до райсовета какого-нибудь Урюпинска.

При этом выборы должны были быть тайными, состязательными и равными, и в них должны были участвовать все граждане, не лишенные этого права. Но самое главное: в списки депутатов могли попасть не только выдвиженцы ВКП(б), но и общественных организаций, в том числе и беспартийные личности! Поскольку все партбоссы в стране были депутатами Советов разного уровня, они испугались: а вдруг их не изберут? И стали слать Сталину телеграммы: выборы – это, конечно, хорошо, но у нас ведь осталось еще столько «врагов народа»! Они и выборы могут сорвать, и провести в депутаты какого-нибудь троцкиста или подкулачника, раз выборы тайные. Нет, товарищ Сталин, с этим надо что-то делать! И начали требовать у Сталина лимитов на аресты и на расстрелы. Особой кровожадностью отличались двое: Роберт Эйхе – первый секретарь Западно-Сибирского обкома и Никита Хрущев – первый секретарь Московской парторганизации. Последний где-то в Москве и Московской области уничтожил более 40 тысяч таких лиц и еще обижался, что ему дают мало расстреливать! Органы НКВД для придания законности своим действиям выдумывали различные повстанческие, троцкистские, шпионско-диверсионные, вредительские и тому подобные организации. Совершенно безвинные люди косяком шли в лагеря или спускались в расстрельный подвал. Когда Сталин разобрался, что его обманули, пулю в затылок получили уже те самые партийные бонзы, которые и затеяли эту кровавую вакханалию. (Каким образом удалось «отмазаться» Никите Хрущеву, неизвестно.) За ними поставили к стенке и тех, кто «шил» липовые дела безвинно осужденным. Кровавая баня закончилась только в 1939 году, когда были выпущены из тюрем оставшиеся в живых люди. При этом в лагерях и расстрельных подвалах НКВД простого народу погибло во много крат больше, чем оппозиционеров.

Только тогда Сталин вздохнул спокойно: годы борьбы не прошли даром, оппозиция была стерта в лагерную пыль, а ее вожди расстреляны. Контрреволюция, о которой так плакался Троцкий, свершилась. В общество были возвращены христианские добродетели: семья, уважение к родителям и старшим, девичье целомудрие, семейное воспитание детей и т. д. Была возвращена новогодняя елка на радость детворе; в 1943 году наши офицеры опять надели золотые погоны и упразднили, наконец, штаб мировой революции – Коминтерн.

И еще: разгромив оппозиционное подполье, Сталин во время Великой Отечественной войны оказал огромную услугу советскому народу. У нас не оказалось предателей типа Квислинга в Норвегии, Тисо в Словакии, адмирала Хорти в Венгрии, маршала Петена во Франции, Зейсс-Инкварта в Австрии, Гейнлейна в Чехословакии. У нас не было пятой колонны, которая, несомненно, состояла бы из оппозиционеров, не было ни инсургентов, ни коллаборационистов (не считая генерала Власова).

Таким образом, Сталин поэтапно двигался к власти даже не три, а целых 15 лет, и делал он это не ради личной власти, а для блага всего советского народа. Он, конечно, не был ангелом (ни боже мой!), но с волками жить – по-волчьи выть. А оппозиционеры, возглавляемые Троцким, Зиновьевым и Каменевым, были теми еще волчарами.

В 2009 году по ТВ демонстрировался художественный фильм под названием «Сталин. Live». Среди других сюжетных линий в нем была и такая. На дачу Сталина подбрасывают анонимное письмо, в котором содержится компромат на его ближайших сподвижников – Берию, Хрущева и Маленкова. Сталин знакомит их с этим письмом, а потом наблюдает за их реакцией. Товарищи по партии затевают между собой склоку, а Сталин, хитро попыхивая трубкой, наблюдает за ними со стороны. В конце фильма выясняется, что автором письма был… сам Сталин! Так он решил выяснить, кто из них достоин стать его преемником. Но не успел: 5 марта 1953 года Сталин умер, а его преемником стал Маленков.

Опустим правление Сталина во время войны и сразу перейдем к событиям, предшествовавшим 1953 году, – году смены власти, ведь именно это нас интересует.

Ближайшее окружение Сталина после Великой Отечественной войны не было однородным. Среди них были верные сталинцы, готовые повсюду и всегда следовать его курсом, такие как Каганович, Молотов и Ворошилов. Были хитрецы, не примыкавшие ни к одной группе, – это Анастас Микоян. Были и обиженные Сталиным, например Булганин. Были и честолюбцы, боявшиеся Вождя и даже ненавидевшие его, – это Маленков, Хрущев и Берия. Естественно, свою ненависть они держали в тайне, всячески угождая вождю и раболепствуя перед ним.

Некоторые даже осмеливались в своих тайных мечтах занять его место. Среди них был и Георгий Максимилианович Маленков. О том, чтобы вступить в открытую борьбу против Сталина и устроить переворот, речи не шло: все еще помнили громкие процессы 1930-х годов над оппозицией, закончившиеся расстрелами. Не приняли бы такого переворота ни партия, ни народ. Этому есть подтверждение. Лидер албанских коммунистов Энвер Ходжа передал свой разговор с Микояном после смерти Сталина: «Однажды вместе с Хрущевым мы подумали устроить покушение на него, но бросили эту затею, опасаясь, что народ и партия не поймут нас».