Я буду таким попугаем, буду повторять во всех наших с тобой разговорах, что важно разделять свои чувства и реального ребенка. Потому что когда мы из своего стыда бежим что-то делать с ребенком – это как минимум чревато взаимным неудовольствием. Что не так страшно. Гораздо хуже, что, действуя из стыда, мы не замечаем реального ребенка, его желаний, его особенностей. И тогда мы не даем ему возможности самому познать себя. По крайней мере, процесс самопознания для него сильно усложнится и будет гораздо более болезненным. Если он когда-то его начнет вообще.

Кроме стыда за свое несоответствие модным нормам, тому, как принято у «нормальных», у «всех», есть еще несколько таких опасных «пунктиков» у нас, у родителей, которые могут привести к тому, что ребенок в итоге не просто не захочет познавать мир, а вообще будет испытывать сложности с пониманием, чего он хочет.

И один из таких «пунктиков» – это наши ожидания от ребенка. Ребенок еще не успевает родиться, а у родителей уже готовы планы на то, чем он будет заниматься и куда будет ходить. «В 3 года дочка пойдет на танцы, в 5 лет – сын пойдет на карате, и оба встанут на горные лыжи в 4 года. Ах да, английский лучше сразу, куда же сейчас без английского!» И дети превращаются в проекты. Мы планируем их развитие, их образование, их жизнь. Из лучших побуждений! Потому что мы знаем, что им будет полезно. И мы бы хотели, чтоб у них все было хорошо. Только в этом опять очень мало реальных детей.

Дети становятся такими функциями: оправдания наших ожиданий, удовлетворения нашего тщеславия, доказательства нашей родительской состоятельности. А последствия для таких детей во взрослом возрасте, поскольку я сталкиваюсь с такими в психотерапии и знаю изнутри по своему опыту, – очень мучительные. Ощущение внутренней пустоты, стыд как почти постоянный спутник, незнание своих желаний, невозможность чувствовать себя «достаточно хорошим» без доказательств и внешних оценок, постоянное стремление показать свою нужность миру, страх оценки, постоянный контроль и тревога. В общем – большой и тяжелый груз от родительских ожиданий.

Не знаю ни одного родителя, который бы был свободен от ожиданий чего-то от своих детей. И в самих ожиданиях нет ничего плохого. Вопрос только в том, чтобы отделять свои ожидания от ребенка. Говорить себе «МНЕ очень хочется, чтоб мой сын занимался боксом». Но при этом как-то поглядывать хотя бы на сына – ему-то хочется? И если не хочется – как-то находить способы справляться со своим разочарованием, тревогой, грустью от несбывшихся надежд. А не вешать их на сына.

Но есть же взрослые, которые уже выросли и говорят: «А я жалею, что меня родители в свое время не заставили играть на пианино».

Да. И иногда эти взрослые выбирают такой кривой путь: «Я жалею, я хотел бы играть на пианино, и поэтому ты будешь играть». И к чему этот путь приводит? Взрослый сожалеет, что чего-то не умеет, но ничего с этим неумением не делает, а делает ребенка таким своим придатком, который должен за него чему-то научиться. Это такая отдельная разновидность ожиданий, которую я называю «реализуй мою мечту».

Все ожидания, в принципе, касаются того, чтобы ребенок для нас что-то сделал. Но это именно оно: «Я бы хотела сама танцевать, но меня не отдали – пусть дочка танцует!». Так вот опять же, возвращаясь к реальности. Сейчас столько возможностей для взрослых: петь, танцевать, рисовать, играть на сцене, заниматься спортом. Столько кружков для взрослых! И если есть желание – так, может, научиться? Да, если вас не отдали в 4 года на фигурное катание, Плющенко или Липницкой уже не стать, но встать на коньки можно в любом возрасте. И тем более начать рисовать, играть на пианино, петь, танцевать, получать новое образование и осуществлять другие свои желания.

По себе знаю, что, когда начинаешь реализовывать свои мечты напрямую, не через ребенка, очень снижается тревога на тему того «ему уже 1,5 года, а он еще не занимается рисованием!». Потому что знаешь, что не поздно и в 30, и в 50, и в 80 идти в «кружок». И ребенок видит тогда перед собой не уставшего, раздраженного родителя, который стоит над ним и нудит про то, что «ты ничего не делаешь», «тебе ничего не интересно», «тебе надо делать то-то, а не это», а видит взрослого, которого много чего интересует, который чем-то увлечен.

И это лучшее, что может дать родитель ребенку для того, чтобы тому было интересно познавать мир и себя самого: быть интересным самому себе и интересоваться миром. Через профессию ли, кружок, путешествия, общение – не так важно. Ну и конечно, интересоваться ребенком. Реальным. Вот уж где открытий будет каждый день. И про него, и про себя.

Мой сын, кроме того, что не хочет занятий, учителей, заданий, не хочет никуда вообще ходить и что-то новое открывать даже без учителей: музеи, выставки он ненавидит. Меня как маму это бесит.

Как мы и говорили в начале, ты можешь не всегда замечать, что он открывает что-то новое постоянно, фокусируясь на идее, каким образом и что именно новое он должен узнавать. Читала у тебя в фейсбуке, что Эрик спрашивал, что такое стартап, и даже придумал два своих стартапа. Это ли не открытие? И как он узнал про стартапы? Не в музее, не на кружке, не на уроках. Он слышал ваши, его родителей, увлеченные разговоры.

Если ты любишь музеи и выставки – ходи туда в свое удовольствие. Рассказывай ему, как тебе там было, интересно же делиться с близкими тем, что любишь сам. Может, ему тоже станет интересно. Может – нет. Главное, что перед ним будет пример родителя, которому что-то в жизни интересно и он следует этому интересу. А если в родительской жизни нет интереса: ни к работе, ни к чему-то еще вне ее – то бесполезно читать нотации про «надо интересоваться» и «надо чем-то заниматься».

И еще пара слов про то, почему ребенок может не хотеть «никуда» и «ничего». Как правило, потому, что его «закормили». Он не просил, не был голоден – а ему заботливые родители ложку пихали в рот. И тогда, пока его не сломали еще совсем, здоровый ребенок будет отплевываться. А если перестать пихать – он проголодается и когда-то неизбежно попросит есть. Только в промежутке родителю надо выдержать самостоятельно свою тревогу, что ребенок умрет с голоду. Или не разовьется. Или будет жить бессмысленной пустой жизнью.

Приведу пример из своей родительской жизни. Когда Паше было 3 года, мне было очень важно, чтобы он ходил на кружки. «Все» же ходили! Он с удовольствием начинал куда-то ходить, но его интереса хватало на три раза. И мне было очень непросто принять его отказ ходить, и тоже был страх и стыд: «Как это он никуда не будет ходить? Что же делать? Как людям в глаза смотреть?» Я тогда выдержала свою тревогу и стыд с помощью терапии, и Паша со всех кружков ушел.

Еще год после этого, когда я предлагала ему куда-то сходить, он спрашивал первым делом: «А что, если я потом не захочу?» И я научилась выдерживать, что он может что-то захотеть, а потом перехотеть. И у себя, кстати, выдерживать, что я могу захотеть и перехотеть, начинать и не заканчивать, не брать себя «в кулак», не быть «волевой» и так далее. Оказалось, что когда нет такого внутреннего насилия, а есть много разрешения делать что хочешь, появляется гораздо больше энергии и удовольствия в жизни. И ребенку тоже позволяешь жить в его удовольствие.